Гадюки в сиропе или Научи меня любить
Шрифт:
Поставив метелку в вазу, специально для нее предназначенную, Паркер сбежал по лестнице вниз. Надел куртку и вышел на улицу. Перчатки, конечно, забыл, но возвращаться за ними никакого резона не было. Рассовав по карманам мобильник, сигареты и ключи, он подошел к забору и поинтересовался у хмурого Дитриха, стоявшего на пороге дома:
– От слов своих не отказываешься? Можно заходить или вцепишься мне в глотку, как только я окажусь в вашем дворе?
– Да проходи уже, – обреченно выдал Ланц.
Паркер, недолго думая, перемахнул через забор, благополучно проигнорировав
Дитрих никак не мог смириться с тем фактом, перед которым его поставили обстоятельства. Он вынужден советоваться со своим врагом. Это ли не унижение? Хуже не придумаешь при всем желании.
– Керри дома? – поинтересовался Паркер между прочим.
– Нет. Они с Лотой шатаются по магазинам.
– Ясно. Ладно, говори, что произошло.
– У меня сегодня было свидание.
– Я так за тебя рад. Ты даже не представляешь, насколько, – сохраняя серьезное выражение лица, выдал Эшли. – Что дальше?
– Хотя бы раз в жизни дослушай до конца.
– Окей. Я слушаю.
– Мы с Люси были на катке. Неожиданно там появилась её мать и устроила скандал.
– Какой познавательный рассказ. Даже не знаю, за что зацепиться, – в который раз за этот день подколол своего собеседника Паркер. – Знаешь, я ни за что не поверю, что Кристина Вильямс устроила скандал на пустом месте. Она, конечно, истеричка порядочная, но и ей нужен повод для истерики. Скажи, где твой рассказ провисает? Ты же не договариваешь чего
то?
– Да, ты прав. Не договариваю. Когда она появилась, я собирался поцеловать Люси. Но пришла её мать и все испортила.
– Ну, ещё бы. Если бы я увидел свою дочь рядом с тобой, я бы тоже особого восторга не испытал.
– Прекрати сыпать своими тупыми шутками. Джим Керри местного разлива…
– Спасибо за сравнение. Ненавижу его, – произнес Паркер.
– Я тоже, – улыбнулся Дитрих. – Потому и сравнил.
Но тут же улыбка с его лица исчезла. Он вспомнил, по какой причине сейчас разговаривает с Эшли, и желание подкалывать собеседника испарилось в неизвестном направлении.
– На самом деле, ничего утешительного сказать тебе не могу, – тем временем, «обрадовал» Паркер. – Понимаешь ли, был в моей жизни один неприятный эпизод, тоже связанный с Кристиной Вильямс. Впрочем, нет. Он был неприятным для Люси, а для меня – удивительным. Никогда бы не подумал, что мать способна на такое.
– Что? – насторожился Дитрих.
– Ну…
Паркер все ещё сомневался, стоит ли посвящать Дитриха в свои тайны. Взвесив все «за» и «против», понял – сейчас не время для хождения по кругу. История его заняла совсем немного времени. Он поведал о своих разговорах с директрисой. О том, как она расспрашивала его о планах в отношении Люси, как ставила ему условия и в какой
то степени даже угрожала. Она не обещала ему проблем открытым текстом, все было изложено предельно
Ланц, судя по всему, строил иные планы.
Эшли внимательно наблюдал за реакцией своего собеседника. По мере того, как его рассказ приближался к логическому завершению, Дитрих все чаще вздыхал и нервно постукивал пальцами то по столешнице, то по подлокотнику кресла.
В любой другой ситуации, Паркер, скорее всего, позлорадствовал бы, но сейчас он своему соседу сочувствовал, хоть и знал, что Дитриха его реакция не волнует абсолютно. Скорее, она его разозлит.
– Успокоилась она только, когда я сказал, что никаких попыток предпринимать не стану и на Люси не претендую. До этого я тоже значился у нее в черном списке. Сейчас ей, вероятно, нет до меня никакого дела. Ну, может, время от времени она обращает свой царственный взгляд в мою сторону, чтобы удостовериться – моё решение осталось неизменным.
– Зная то, как она относится к подобным вещам, ты позволяешь себе целовать Люси прямо в школе? Эгоизм чистой воды.
– Ну… Как тебе сказать Ланц. Мне ничего за это не будет. Я уже вышел из подозрения. А вот ты…
– Я и так уже понял, что я – первый в списке на расстрел. Не надо напоминать мне об этом ещё раз.
– Я и не собирался.
На некоторое время в гостиной установилась тишина. Дитрих продолжал стучать ногтями по столешнице, Паркер ленивым взором окидывал гостиную. Ему нечего было добавить ко всему вышесказанному. Да и изменить что
то было не в его компетенции. Он не имел никакого влияния на директрису.
– И что мне делать? – Дитрих, наконец, решил задать волновавший его вопрос.
– Не знаю.
– А, если не злить меня в очередной раз, а хотя бы попытаться дать дельный совет?
– Дельный совет тебе нужен? Или забудь Люси, или добивайся её. Третьего не дано. И, по
моему, это очевидно.
– С матерью её что делать?
– Вот тут ничего посоветовать не могу. Она – сумасшедшая феминистка, разочарованная в мужчинах. Она истерична и самолюбива. Она – тиран. Таких людей ничем не исправить и ничем не переубедить, так что вариант остается только один – идти против нее, раз за разом доказывая ей, что ты не просто так светишься рядом с Люси, а у тебя самые серьезные намерения в её отношении.
– Думаешь, она…
– Уверен. Как только закончатся каникулы, ты окажешься у нее в кабинете. Свет в глаза, говорить только правду и ничего, кроме правды. Но при этом каждое сказанное вами слово может быть использовано против вас.
– А…
– Насчет доказательств?
– Да.
– Если тебе, действительно, нравится девушка, ты найдешь способ убедить не только её саму, но и её окружение в том, что она тебе небезразлична. Ты же ведь, действительно, настроен на серьезные отношения, или это просто игра с твоей стороны?