Гадюшник
Шрифт:
— Ну что ж, разумно, — сказал президент.
— Удачи. — Бартроп повесил трубку, выдвинул ящик стола, нащупал плоскую флягу с виски, сделал глоток и позвонил Картеру. — Мне надо встретиться с Сарой Йенсен, — сказал он. — Скажем, завтра утром в девять, здесь, в банке. Можно это организовать?
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Сара входила в дом. Она не обратила на звонок ни малейшего внимания. Те двое, с кем ей только и хотелось бы поговорить, были сейчас вне телефонной досягаемости, в далекой стране.
Джон Картер оставил запись на автоответчике. Прошу перезвонить. Срочно.
Она подняла с пола бутылку виски и прошла в спальню. Кровать выглядела мертвой и пустой, простыни сбились. Порывшись в куче кассет, Сара вытянула фильм с участием Кегни и Лейси и включила запись. Зазвучала громкая музыка. Сара разделась, накинула старую пижаму и скользнула в кровать, прикрывшись смятой простыней. Только она взялась за бутылку, чтобы щедро наполнить бокал, как вновь раздался телефонный звонок. На сей раз Сара взяла трубку и резко ответила:
— Да!
Это снова был Картер. Он извинился, что беспокоит во внеурочное время, ему страшно неловко, но раньше никак не удавалось с ней связаться.
— Ничего страшного, — на полуслове оборвала его Сара.
— Вчера за обедом ты выглядела усталой.
— Да?.. Очень жаль. Неужели на всех тоску наводила?
— Да ничуть, — рассмеялся Картер. — Наоборот, президента ты совершенно очаровала.
— Правда? Ну что ж, прекрасно. — Фигурки, мелькающие на экране, отвлекали ее, и Сара выключила видео. — Да, кстати, все хотела спросить, да случая не было: зачем ты пригласил меня на встречу с президентом? Все это выглядело довольно странно.
— Согласен, — признал Картер, — но это была его идея, не моя. Он сказал, что ему надо познакомиться с маклером, занимающимся внешнеторговыми операциями, вот я о тебе и подумал. — Он немного помолчал. — А теперь Баррингтон хочет встретиться с тобой в банке.
— Слушай, Джон, к чему все это? — Сара явно была удивлена.
— Честно говоря, и сам не понимаю. Может, он хочет предложить тебе работу?
— Трудно поверить, что президент Английского банка самолично занимается подбором кадров.
— Это верно. Но мне-то что остается? Только передать его просьбу. Он сказал, что был бы рад встретиться с тобой завтра в банке, в девять утра.
— Ладно. Стало быть, там и увидимся.
— Нет, нет, меня там не будет. Только ты и президент.
Девять утра. Станция метро «Банк» гудит, как улей. Здесь сходятся Центральная и Южная линии, извергая ежеминутно наружу потоки людей. Зажав в руках, как пропуск, по экземпляру «Файнэншл таймс» или «Сан», они заскакивают по пути к «Берли» за бутербродом и стаканчиком капучино, и, засунув их в белые бумажные пакеты, растекаются, распространяя вокруг ароматы свежего завтрака, по десяткам финансовых учреждений.
Сара вышла со станции метро и направилась в сторону Среднидл-стрит. Яркие лучи солнца, пляшущие по светлым крышам домов, заставили ее прищуриться. Стуча высокими каблуками по каменным ступеням, она быстро проскочила короткий пролет лестницы, ведущий с улицы вниз. Остановившись у входа в Английский банк, она улыбнулась стоявшему у дверей на часах высокому мужчине в черной шляпе и алой ливрее. Этого человека, вспомнилось ей, называют здесь Алым Хублоном, в честь сэра Джона Хублона, первого президента банка, основанного
Сара проследовала через большой сводчатый холл, где пол был украшен мозаикой из монет различных эпох. Она подошла к бюро пропусков и сказала, что у нее назначена встреча с президентом.
Сидевший за конторкой молодой человек улыбнулся. Его предупредили об этом визите. Он поднял трубку, набрал какой-то номер, подождал немного и сообщил, что мисс Йенсен здесь. Затем кивнул привратнику, и тот, повернувшись к Саре, вежливо сказал:
— Прошу вас сюда, мадам. — И проводил ее до помещения, которое здесь называли Большим залом, — самые большие и самые роскошные апартаменты во всем банке, где располагались кабинеты президента, вице-президента и директоров.
Следуя какой-то извращенной привычке, Сара постаралась запомнить маршрут, но вскоре сбилась — отвлекал отдающийся эхом звук собственных шагов по мозаичному полу, богатые полотна на стенах, высокие потолки, изящные карнизы и приглушенные звуки, доносившиеся из-за закрытых дверей.
Привратник остановился у обшитой дубовыми панелями двери и негромко постучал. Секретарша открыла дверь. Привратник провел Сару внутрь, объявил с некоторой торжественностью имя посетительницы и молча отступил. Секретарша с вежливой улыбкой проводила Сару в кабинет президента.
Президент стоял к ней спиной, глядя в окно на внутренний двор. Сцепив руки за спиной, он, казалось, задумчиво озирал нечто, дышащее покоем и порядком. Во двор выходили окна кабинетов высших чиновников банка, находивших предмет некой гордости в том, что смотрят на себе подобных, оставляя в стороне целый мир. Попадая сюда, вы словно взбирались на Олимп с его невозмутимой объективностью. Шум, доносящийся снизу, где заполошно метались маклеры, едва достигал этих высот. Здесь царила разреженная, величественная атмосфера — под стать хозяину кабинета.
Президент обернулся, расплылся в широкой улыбке и, протягивая руку, подошел к Саре.
— Привет, Сара, рад снова видеть вас. — Баррингтон кивнул на стоящее у стены под картиной, изображающей весьма заурядный пейзаж, кресло. — Присаживайтесь. — Сам он с улыбкой устроился напротив, незаметно оглядывая гостью. Как и накануне, у Сары возникло ощущение, что ее оценивают. — Прежде всего позвольте поблагодарить, что сразу откликнулись на мою просьбу. — Баррингтон остановился, непринужденно забросил ногу на ногу и склонился к Саре. Та с легкой улыбкой на губах ожидала продолжения. Доверительная президентская улыбка на мгновение погасла, словно для того, чтобы удержать ее, нужно было какое-то дополнительное внутреннее усилие, а затем вернулась, сделавшись еще шире. — Прошу вас иметь в виду, что разговор у нас пойдет сугубо конфиденциальный, раскрывать его содержание нельзя ни при каких условиях. Если вам почему-либо это неудобно, то вряд ли мне стоит продолжать. — Улыбка окончательно погасла. Баррингтон пристально посмотрел Саре прямо в глаза.