Гагарин
Шрифт:
— Составлю компанию, командир. Ну, а пока оба живы, снимай крышку ближайшего аппарата, подключу тестер.
Похоже, полоса невезения кончилась, и вся коммерческая спутниковая связь обещала заработать, как только восстановится энергоснабжение, ровно как уцелел и приёмопередатчик «курчатова», выдержавший оба удара Солнца.
А вот внутри пришлось возиться очень долго, рабочий день растянулся часов на восемнадцать, пока с Земли не пришёл категорический приказ «отдыхать».
Они задраили люк в корабль и наполнили кабину воздухом, чтобы снять скафандры. Два или три часа назад нестерпимо хотелось почесаться, сейчас усталость перебила все чувства и
Пахло киселём.
— Скорее бы свет дать, — посетовал Андрей. — Как в пещере. Когда в наушниках ничего не бубнит, тишина жуткая.
— Голоса мерещатся?
— Ну, не настолько нервная система расшатана.
— Тогда ладно… Мне тоже не по себе. Как у негра в заднице, — признался Павел. — Да и очень хочется доделать укрытие. Год неспокойного солнца, сам понимаешь. В Звёздном сетовали, что зря сдёрнули ту четвёрку во время вспышки. Нам точно не разрешат сдристнуть, чтоб узнать — сколько милигреев отхватят два подопытных кролика с образованием. Так уж лучше пересидеть в бытовом отсеке, там как-никак стенки погасят часть излучения. Но не в скафандре же, активность дня три длится.
Про кроликов он преувеличил.
Усталые, отрубились моментально — как станция без электричества. Пробуждение означало вторые сутки ремонта. Андрей пустил на заплаты одну из конструкций в инструментальном отсеке. Космонавты подплывали к пробоине, один держал товарища, второй лупил по лохмотьям оболочки, выгибая их наружу, затем прикладывал лист металла и крепил сваркой, в вакууме металл схватывался очень хорошо, никакого окисления. Затем приходила очередь гермета.
На третий день дали воздух в три отремонтированных отсека. Стало чуть проще, скафандры больше не сковывали движения. На Земле тем временем подготовили последовательность ремонта электрооборудования, и вот тогда хлопоты по герметизации показались детской забавой. Ладно, что часть блоков удалось заменить сравнительно просто — выдернуть повреждённый из слота и на место вставить живой. Нет проблем, если контакты на винтах. Но вот пайка в невесомости оказалась цирковым трюком. Каждая капелька припоя, случайно сорвавшаяся с паяльника или места пайки, норовила улететь. Счастье ещё, что станция держала атмосферу, и припой застывал твёрдой капелькой. В вакууме он не мог бы так быстро отдать тепло. Каждый шаг вперёд давался мучительно медленно, производительность была ничтожной. Павел порой злился: зачем столько всего, достаточно восстановить на живую нитку энергоснабжение бытового отсека да центральной ЭВМ и спокойно ждать грузовик… Но в ЦУПе считали иначе.
На пятые сутки начали осторожно и кратковременно подавать напряжение на отдельные цепи питания, проверяя — нет ли замыкания, и вот тогда началось непонятное.
— Андрей, помнишь, как в первый день шутили про голоса в темноте? Будешь смеяться, но я что-то и вправду слышал.
Гагарин отпустил очередной контакт и обесточил розетки бытового отсека.
— Не знаю, что сказать. Начитались, брат, мы с тобой фантастики про бродячие и брошенные звездолёты, скитающимися в космосе с мёртвым экипажем, вот подсознание и выбрасывает что-то на поверхность. Загорятся плафоны, станет легче.
Ожила центральная ЭВМ, сохранившая записи о последних минутах жизни станции, там — никаких сюрпризов. Вот экипаж обесточил бытовые сети, срочно эвакуируясь, вот авария… И да, вычислительный блок биологического отсека зафиксировал время отключения. За недели без пищи, воды, вентиляции и поддержания температуры у животных не осталось ни единого шанса на выживание. ЦУП разрешил
На шестой день наметили оживление систем бытового отсека, после чего туда можно будет перебраться окончательно, не возвращаясь в осточертевшую тесноту «Сапсана». Да и связываться с Землёй проще, не нужно каждый раз плыть на корабль. Внутренней радиосвязи на «Салюте» нет, таскать за собой кабели, мешающие ремонту, они задолбались.
— Андрюха, а ведь мы с тобой совершили подвиг. Станция была разрушена куда больше, чем думали.
— За подвиг полагается награда, да, командир? Ну, так представь меня к Георгиевскому кресту. Или к Ленинской премии, тоже неплохо.
— Меркантильный ты наш, номенклатурный ребёнок. Подумай сам — что ещё совершить великое, чтоб заметили и оценили.
Операторы ЦУПа этого разговора не слышали и никакого совета не дали.
— Паша, смотри. Я плыву в бытовой. Щёлкаешь тумблером номер двенадцать, идёт напряжение на розетки. Я проверяю там тестером, гляжу, чтоб нигде не искрило. Если что — кричу тебе. Потом включаем освещение и всё остальное, как Земля прописала.
Майор был куда опытнее в делах практических, но оставался сугубо эксплуатационником, а по первоначальному образованию — лётчиком-истребителем. И хоть готовились непосредственно к этому полёту вместе, Андрей куда лучше освоил конструкцию станции и фактически сейчас вкалывал за бортинженера, в электрике и остальных коммуникациях разбираясь больше. Поэтому и командовал ремонтными телодвижениями, к некоторому неудовольствию командира.
Лейтенант уплыл в сторону центрального отсека. В бытовом подключил тестер к розетке. Вокруг висела всё та же мрачная темнота, лампочка выхватывала только пятно света перед собой, да через люк долетало от ламп в инструментальном отсеке. По-прежнему было очень тихо, потому что не циркулировали жидкости в системах, не гудел привод ориентации солнечных батарей, не шумели вентиляторы аппаратуры. Даже мыши здесь не водились и не попискивали. Одно дело — сурдокамера, где тишина воспринимается как нечто нормальное, штатное, и совсем другое безмолвие огромного космического сооружения, которое они почти неделю пытаются оживить, да ещё с кладбищем мёртвых животных за стенкой. Реально — бр-р-р!
— Паша! Давай напряжение!
Тестер показал, что розетка заработала. И тут за спиной раздался тихий шелест. Мужской голос со странным акцентом, стопроцентно не принадлежащий командиру, явственно и очень протяжно произнёс, повышая голос от низкого к нормальному:
— Ан-дрю-у-у-ша, хочешь заработать миллиард?
Как он удирал! Грёб руками как купальщик от акулы. В полумраке ушиб голову о створку люка. Влетел в инструментальный и едва остановился, словно хотел прорваться на буксир и сбежать на нём, спасаясь от кошмара.
— Ты что, охренел?
— Паша… Кроме шуток… Там кто-то есть… Окликнул меня по имени из темноты.
Они уставились друг на друга с диковатым выражением на лице. Нырять из освещённого отсека в мрачную темень бытового обоим не хотелось ничуть.
— Успокойся, парень. Начнём с того, что глюков не бывает у двоих одновременно. До меня тоже что-то донеслось непонятное. Если слышим оба, значит, не сошли с ума. Розетки нормально запитались?
— Да…
— Тогда включаю освещение. И идём смотреть, что за чертовщина.