Галактический глюк

Калугин Алексей Александрович

Брови деда сошлись у переносицы.

– Чего? – медленно произнес он.

– Я имею в виду – хорор? – сделал попытку исправить положение Вениамин.

– Сам ты хорор! – дед выхватил из рук Вениамина брошюру. – Это «Манифест коммунистической партии»! Программный документ, открыто провозглашающий конечные цели борьбы пролетариата! – дед в запале взмахнул над головой пачкой брошюр. – «Пролетарии всей Вселенной, соединяйтесь! Возьмемся за руки, друзья!»

Вениамин понял, что снова попал впросак. И на этот раз глубокомысленным

междометием ему не отделаться.

Спасение пришло со стороны цирюльника-монархиста.

– Ваш чай, Владимир Ильич, – подал он чашку со свежезаваренным чаем Ульянову-Ленину.

Дед кинул брошюры на кровать и взял чашку из рук Никиты Сергеевича.

– Прошу вас, – Никита Сергеевич протянул вторую чашку Вениамину.

– Благодарю, – облегченно вздохнул Обвалов.

Никита Сергеевич с пониманием улыбнулся и пододвинул Вениамину стул. Взяв и себе чашку, цирюльник присел на край свободной кровати. Дед уселся на другую кровать – поближе к своим брошюрам.

– Вы напрасно накинулись на молодого человека, Владимир Ильич, – умиротворяющим тоном произнес Никита Сергеевич. – Я, в отличие от вас, с первого взгляда понял, что Вениамин Ральфович убежденный монархист.

Сказав это, цирюльник краем глаза заговорщицки глянул на притихшего в ожидании дальнейших событий Вениамина.

Обвалов мигом сообразил, что лучше с Никитой Сергеевичем не спорить. Он лишь вздохнул протяжно и сделал глоток из чашки. Чай, как и следовало ожидать, был отвратительным.

– Порвать со своим буржуазным прошлым способен каждый, – уверенно заявил дед. – Тому существует немало примеров. И только вы, Никита Сергеевич, вопреки здравому смыслу, упорно не желаете с этим соглашаться.

Никита Сергеевич одарил деда мягкой, всепрощающей улыбкой.

– Не те нынче времена, Владимир Ильич, чтобы уперто талдычить о буржуазном прошлом. Пора вырабатывать новую, более гибкую политику. В смысле – демократизация, гласность, ну и вообще – новое мышление.

– Политика партии верная, потому что она правильная, – сказал как отрубил дед.

– Ну, в таком случае хотя бы лозунг смените. Этого ведь вам партия не запрещает?

– Партия – это я! – объявил дед.

– Ну, так в чем же дело?

– В том, что коней на переправе не меняют!

– Какие еще кони, Владимир Ильич? – болезненно поморщился Никита Сергеевич.

Опершись руками о колени, дед подался вперед.

– Кони – привередливые, – сообщил он оппоненту доверительным тоном.

Никита Сергеевич на удивление резко отреагировал на совершенно бессмысленное, с точки зрения Вениамина, заявление Ильича.

– А вот этого – не надо! Не надо, Владимир Ильич, нам здесь цитатки подбрасывать! Знаете ведь, чего я не терплю – так это пошлости!

Дед засопел недовольно, но ничего не ответил.

– Знаете, уважаемый, в чем слабость вашей позиции? – снова обратился к деду

цирюльник. – Коммунисты не могут предложить никакой созидательной программы. Все действия вашей парии деструктивны и направлены лишь на разрушение того, что было создано другими.

– Можно подумать, вы в состоянии предложить нечто позитивное, – ехидно усмехнулся Ульянов-Ленин.

Никита Сергеевич прищурился с чувством собственного превосходства и гордо расправил плечи.

– Не только можем, но и предлагаем.

Дед глотнул подостывшего чаю.

– И что же, позвольте узнать?

– Мы предлагаем народам Вселенной объединиться под десницей богоизбранного монарха, – царственным жестом простер Никита Сергеевич руку над застеленной кроватью.

– И кто же станет правителем Всея Галактики? – глумливо поинтересовался Ильич.

Никита Сергеевич посмотрел на деда так, словно не понимал, как вообще можно задавать подобные нелепые вопросы?

– Само собой, помазанник божий.

– Где же найти такого? – Ильич дурашливо развел руками и посмотрел по сторонам, точно надеялся, что избранник находится где-то рядом.

Никита Сергеевич сделал вид, а может быть, и в самом деле не заметил откровенной насмешки.

– Я полагаю, что император, вотчиной которого станет Вселенная, должен выйти из рядов богоизбранного народа, – сказал он. И после глубокомысленной паузы, которую никто не посмел прервать, добавил: – Я имею в виду тех, чьей исторической родиной является планета Земля.

– Землянин, значит, – кивнул дед. – И вы полагаете, прочие разумные расы с готовностью его примут?

– А почему бы и нет? – искренне удивился Никита Сергеевич.

– Да потому что у каждой из них наверняка имеется свой кандидат на престол!

– Ну, в таком случае, можно пригласить варяга, – легко нашел компромисс цирюльник.

– Ох, Никита Сергеевич, Никита Сергеевич! – с сожалением покачал головой дед. – Ну никак не хотите вы правде в глаза смотреть.

– И в чем же заключается ваша правда, Владимир Ильич?

– В том, что народам Вселенной нужен не император и даже не царь-батюшка, а харизматичный вождь, которым способен стать только генеральный секретарь коммунистической партии, объединяющей в своих рядах всех трудящихся, что своими руками создают прибавочную стоимость!

Решительно не понимая, о чем идет речь, Вениамин посмотрел на Сида в надежде, что хоть он объяснит ему смысл происходящего. Сид же только пренебрежительно рукой махнул, – не обращай, мол, внимания, Вениамин Ральфович.

Подумав, Обвалов решил, что это дельный совет. Откинувшись на спинку стула, он достал из-за пояса журнал «Мягкая игрушка» и для начала просмотрел оглавление. Раздел «Новые поступления» был на месте. Затаив дыхание в предвкушении встречи с маленьким чудом, Вениамин раскрыл журнал на нужной странице.