Галактический следопыт

Вэнс Джек Холбрук

В архиве детективной службы не содержались какие-либо подозрительные или зловещие данные, относившиеся к Форенсу Дакру. За два года, проведенные им в Кассандере, он стал чем-то вроде любимца местной элиты, и его услуги пользовались постоянным спросом. Он вращался примерно в тех же кругах, что и Клент; они неизбежно должны были познакомиться.

Хетцель поднялся из-за стола и переоделся в повседневный свободный темно-синий костюм с серыми оторочками. Спустившись в фойе отеля, он прикоснулся к кнопке у площадки с надписью «Отъезд». Створки капсулы разошлись в стороны, Хетцель зашел в нее, и створки плотно закрылись. Хетцель произнес в микрофон: «Вилла Дандиль, дорога на Танджент, Юнис». Капсула опустилась, сориентировалась и начала

ускоряться. На настенных экранах мелькали более или менее правдоподобные изображения проносившихся мимо ландшафтов: сооружения центрального Кассандера из черненой стали и стекла, рощи Паркового пояса, разрозненные небольшие пригородные кварталы, утопающие под сенью дымчатых деревьев, плотные широкие кроны сребролистов, цветущие квейны, ярко-голубые мимозы и кардамоны, сплошь покрывавшие Магнитные холмы, и, наконец, долина Юниса, где стали попадаться великолепные виллы.

По пути Хетцель вспоминал давно минувшие дни — имя «Форенс Дакр» пробудило в нем множество воспоминаний. С тех пор прошло столько лет, что он не хотел их считать. В юности Хетцель переселился с Земли, вместе с родителями, сначала на Шестую планету Альфераца, где его отец, инженер-строитель, проектировал Великий Триокеанский канал, а затем на Нероли, где его мать погибла во время бури в Лающей пустыне. Последовала еще дюжина переездов с непродолжительными остановками в местах, которые он уже почти не помнил. На Фессе его отец занял должность менеджера системы обслуживания Трепетной горы, и здесь, в Академии Трепетных Вод, юный Майро Хетцель получил так называемое «образование».

Майро Хетцель был необычным школьником: сильным, подвижным, умным. Не отличаясь ни особой замкнутостью, ни робостью, он, тем не менее, от природы не был общителен и с трудом завязывал дружеские отношения. У отца он научился умению полагаться на себя и (как он надеялся) практическому здравому смыслу; от матери — чистокровной шотландки с острова Скай — Майро унаследовал влечение к явлениям трудноуловимым и таинственным. Вместо того, чтобы противоречить одно другому, эти два влияния действовали параллельно и даже (как считал Майро) синергически гармонировали.

Майро без особого труда преодолевал сложную учебную программу Академии Трепетных Вод и проводил время достаточно приятно. За год до выпуска в школе появился новый ученик: Форенс Дакр, лишь недавно прибывший с планеты Камбиаск, где, по словам Дакра, его отец, лорд Айслин Дакр, владел большим островом и повелевал сотнями людей. Форенс Дакр был очевидно достопримечательным молодым человеком: прекрасный, как Князь Тьмы, с блестящими шелковистыми черными волосами, с глазами, горевшими, как подсвеченные топазы, он был высок, силен, ловок и напряженно сосредоточен. Первенство в спортивных состязаниях давалось ему естественно, почти автоматически. В Академии Трепетных Вод, где практически каждый ученик демонстрировал выдающиеся достижения в той или иной области, такие способности не привлекали особого внимания, в связи с чем Форенс Дакр тренировался еще прилежнее, еще настойчивее, прилагая усилия, которые, по мнению многих его сверстников, не оправдывались обстоятельствами.

С академическими дисциплинами Форенс справлялся с презрительной легкостью, как если бы учебный материал был детской игрой — но опять же, его безукоризненная успеваемость не вызывала восхищения. Его единственным приятелем был, по сути дела, Майро Хетцель, отличавшийся достаточной терпимостью для того, чтобы забавляться выходками Дакра. Время от времени Майро советовал Форенсу скромность, любезность и простоту, но Дакр надменно отвергал подобные рекомендации: «Вот еще! Чепуха на постном масле! Люди уважают тебя настолько, насколько ты ценишь самого себя. Трусливую собаку пинают, и за дело!»

Майро Хетцель не видел необходимости спорить по этому поводу. Взгляды Форенса Дакра во многом соответствовали действительности и, в конце концов, учебные заведения нередко называли «социальными

лабораториями» или «миром в миниатюре», где каждый учился оптимально использовать личные преимущества. Но способен ли был Форенс Дакр научиться такой оптимизации? Почтение сверстников, особенно в таком месте, как Академия Трепетных Вод, невозможно было заслужить насмешками или повелительными манерами; по сути дела, Майро не был уверен в том, каким именно образом можно было произвести наибольшее впечатление на одноклассников, и даже в том, стоило ли размышлять о возможном решении этого вопроса.

И Форенс, и Майро вступили в шахматный клуб. На турнире Майро обыграл Форенса, как ребенка. Когда Майро сказал «Мат!», Форенс поднял глаза-топазы и долго неподвижно смотрел на оппонента, целую минуту. Затем он приподнял руку, и Майро подумал, что Форенс собирается швырнуть шахматную доску через весь турнирный зал. «Повезет в следующий раз!» — поспешил оптимистически заверить противника Майро.

«В шахматах удача не играет никакой роли».

«Не сказал бы. Иногда хитроумный многоходовой замысел нарушается идиотским ходом противника. Разве это нельзя назвать удачей?»

«Можно. Но я не заметил никаких идиотских ходов с твоей стороны».

«Само собой. Я намеревался выиграть».

«Я тоже намеревался выиграть». Они пошли прогуляться по парку студенческого городка. На лице Форенса сменялись очевидные с первого взгляда выражения: замешательства, уныния и, в наконец, мрачного ледяного спокойствия.

Они растянулись на траве под корявыми ветвями дерева-перевертыша. «Таким образом, — заметил Форенс, — тебе осталось побить только Клоя Раута, и ты станешь чемпионом Академии».

Пожевывая травинку, Майро безразлично кивнул.

«Никак не могу понять, — пробормотал Форенс. — Так не должно быть».

Майро начал было говорить, после чего рассмеялся — тихим сдавленным смехом удивления и неожиданности: «Послушай, не можешь же ты, в самом деле, изменить порядок вещей одним усилием воли!»

«По этому поводу наши мнения расходятся, — заявил Форенс. — Хотя мое мировоззрение формулируется в терминах, которые плохо поддаются объяснению. По существу, оно заключается в следующем: я должен превосходить, потому что я превосхожу. Это уравнение с императивами по обеим сторонам знака равенства, и я рассматриваю его как основополагающий постулат своего существования. Одно должно означать и неизбежно означает другое; другое должно означать и неизбежно означает первое. В этой системе, как в любой другой, наблюдаются следствия и градиенты изменений. Тому, кто превосходит всех, принадлежит все наилучшее: он приобретает власть, осуществляющую желания, наносящую позорное поражение врагам, предоставляющую преимущества богатства. Когда я сталкиваюсь с обстоятельством, вступающим в кажущееся противоречие с уравнением превосходства или намекающим на кажущийся изъян в логике моего мировоззрения, я вынужден внести поправку или уточнение — не в уравнение как таковое, которое в принципе обладает непреодолимой силой, но приводя его факторы в соответствие с переменными существования».

«Изъян может быть заложен в основной концепции, — лениво заметил Майро. — После чего вся система рассыпается, как карточный домик. В конце концов, другие люди тоже формулируют свои уравнения власти».

Форенс решительно покачал головой: «Я убежден в обратном. Мир — в моих руках. Мне надлежит лишь научиться правильному применению уравнения. Сегодня ты обыграл меня в шахматы, что было бы невозможно, если бы я правильно использовал свою формулу!»

Рассуждения Дакра позабавили Майро, и он снова рассмеялся: «Единственный способ выиграть в шахматы заключается в том, чтобы играть лучше противника. Если мы сыграем матч из ста партий, я выиграю у тебя в девяносто пяти случаях, пока ты не изменишь свою стратегию. И знаешь, почему? Потому что ты делаешь слишком смелые ходы, надеясь преодолеть противника необдуманно дерзким натиском».