Галактика мозга
Шрифт:
— Тебе пора делать уроки, — подсказал Антон.
Ребенок вышел. Ольга, не глядевшая до этого на мужа, подняла потухший взгляд. Ее губы сухо шевельнулись.
— Ты обманул меня.
— В чем? — обескураженный Антон опустился на стул.
— В самом главном.
— Я не понимаю тебя, Оля.
— Вчера ночью ты разыграл спектакль. Упал на колени, говорил ласковые слова. — Она обхватила ладонями опущенную голову и замотала ею. — А я то, дура, поверила.
— Я говорил правду.
— Ложь! — растопыренные пальцы взметнули пышные волосы.
— Я
— И опять обманешь!
— Я люблю тебя, Оля.
— Вот в этом ты и обманул.
— Почему? Что случилось?
Ольга открыла сумочку и достала фотографию.
— Когда любят, не изменяют.
Она швырнула карточку. На снимке Елена Репина, сидящая в машине Антона, целовала его в щеку.
— Но это всего лишь дружеский поцелуй.
— Всего лишь, — горько усмехнулась Ольга. — Наверное, я тебе должна быть благодарна за то, что вы прилюдно не занимаетесь сексом.
— Мы с Репиной коллеги.
— Ну да. И Людочка была коллегой. Ну, та хоть моложе меня, а эта… Тебе все равно с кем? Лишь бы меня унизить, сделать мне больно?!
— Это не так. Ты говоришь глупости.
— Ну, конечно. Кругом одни идиоты, умные слова можешь говорить только ты!
— Оля, давай успокоимся.
— Мне противно тебя слушать.
— Оля, вчера мы с тобой…
— Ну, скажи, что у вас ничего не было. Соври! Я ведь глупая, поверю. Да кто я такая, чтобы со мной считаться! Пошли к черту — и всё! Ведь ты — великий ученый. Твой кумир — Ландау, который открыто имел любовниц и даже придумал теорию для оправдания своей похоти. Вам можно. Вы избранные. Для вас это смена эмоций, оздоровление организма, перекачка крови из уставшей башки в свербящую мошонку! Или что там еще? Какая теория заготовлена у тебя?
— При чем тут Ландау?
— Я не собираюсь этого терпеть! Уходи к любовницам.
— У меня их нет. Ты единственная женщина…
— …которую ты обманываешь, — подхватила распаленная супруга. — Остальным бабам говоришь правду?
— О чем ты, Оля?
— Когда тебя выперли из института, господин великий ученый, ты не сказал мне. Тебе было стыдно признаться. Я узнала об этом от других людей. А теперь узнаю и о твоих похождениях.
— Всё совсем не так.
— В чем я ошибаюсь?
— Это, — Антон беспомощно потряс фотографией, — это ничего не значит.
— Скажешь, кроме поцелуя между вами ничего не было? Вы, как пионеры, только подержались за ручку?
Шувалов опустил голову. Ему было мерзко и противно, стыд сжигал его. Он жалел о своей ненужной мимолетной связи, но изменить уже ничего не мог.
— Чего же ты молчишь? Продемонстрируй свои артистические способности. Ври! Обманывай! Я внимаю твоему таланту.
— Я не буду тебе врать, Оля. Не обманывал я и вчера… Поверь, я люблю только тебя.
— А как же Репина?
Шувалов долго молчал. Наконец, решился. Признание давалось ему с трудом.
— Я один раз… переночевал у нее. О чем очень жалею… Больше этого не повторится.
— Один раз переспал. Опять один раз. С каждой сотрудницей всего по разу! Какая
— А что у тебя делает Вербицкий? Почему он шляется к тебе? — неожиданно вспылил Антон и тут же раскаялся.
Невыразимая обида сочилась из женских глаз. Из тех самых огромных красивых любимых глаз, которые он вчера, как и все тело, покрывал бесконечными поцелуями.
— Потому что я… шлюха? — промолвила Ольга. — Ты это хотел услышать?
Она расплакалась и отвернулась. В дверях показался настороженный Саша. Шувалов не знал, что делать.
— Уходи отсюда. Уходи, — причитала сквозь всхлипы обиженная женщина. — Я не хочу тебя видеть!
50
Предупредительный Хисато Сатори встретил Антона Шувалова и Сергея Задорина в холле отеля «Националь».
— Просу, — любезно пригласил японец после чопорного приветствия.
Пока гости поднимались в самый роскошный номер отеля обходительный Сатори поинтересовался:
— Госпожа Репина не мозет прийти? Она занята?
— Занята, — ухватился за вежливую подсказку Шувалов. — И очень сожалеет об этом.
Задорин с укором посмотрел на старшего коллегу. «Обманывать не хорошо», — сказали его глаза. «А объяснять долго», — также взглядом ответил Шувалов. Не мог же он пересказать японцу сложный разговор с Еленой Репиной в ресторане, после которого она всячески избегала общения с ним. Вот и сегодня, с присущей ей прямотой, отказалась смотреть на результаты своей чудо-операции только потому, что не желала оказаться в одной компании с Антоном.
Они прошли мимо высокого зеркала. Шувалов мельком увидел свое отражение и вновь вспомнил об Ольге. Жена всегда заботилась о его внешнем виде, подбирала рубашки и галстуки, напоминала об осанке. В последнее время он был предоставлен самому себе. Это особенно чувствовалось в изысканной обстановке шикарного отеля.
Сатори с поклоном распахнул дверь в большой номер, обставленный в духе дворцовых музеев Екатерининской эпохи. Кейджи Танака стоял напротив окон, из которых открывался прекрасный вид на Кремль и Манежную площадь. Он с видимым удовольствием пожал руку Шувалову и Задорину. Прикосновение к протезу заинтриговало ученых. Искусственная ладонь была холоднее обычной, пальцы сжимались медленнее, четко фиксировали крепкое рукопожатие, а после того, как распрямлялись, Кейджи Танака еще некоторое время стоял с протянутой рукой.
— Я только учусь, — перевел слова довольного миллионера Сатори. — Не больно я вас сзимать?
— Крепко. Как сильный мужчина, — похвалил Шувалов.
— Я тренировать на нем. — Улыбающийся Танака указал на скромно стоявшего в углу Кабаяси, на лице которого еще сохранились следы тесного общения с русскими омоновцами. — Еще я уметь вот так.
Танака медленно захлопал в ладоши, с детским восторгом наблюдая за своими новыми руками.
— Никак не могу привыкать. Хочу все пробовать.