Галантные дамы
Шрифт:
Нерон проявил такое же, если не худшее, любопытство по смерти своей матери: он внимательно разглядывал ее мертвое тело, переворачивая его и изучая все члены, восхваляя одни из них и понося другие.
Мне приходилось слышать и о некоторых знатных сеньорах-христианах, которые с тем же интересом рассматривали тела умерших своих матерей.
Но я не закончил рассказ о Калигуле: он еще рассказывал собравшимся, как вела себя его избранница на ложе, какую выказывала похотливость и сладострастие; особливо горько приходилось скромным и достойным женщинам или тем, что изображали себя таковыми за столом: когда они и в постели пытались держаться того же, жестокосердный тиран угрожал им смертью, коли они не удовлетворят все его прихоти; после же, за столом, ко всеобщему развлечению порочил и охаивал несчастных этих дам, которые, гордясь своей чистотою и непорочностью или же лицемерно изображая себя таковыми — donne da ben [46] ,—
46
Добропорядочными женщинами (исп.).
Мне рассказывали про двух знатнейших принцев, коим нравилось разбирать прелести, достоинства и особенности своих любовниц, равно как и недостатки и изъяны их, повадки, жесты и похотливые выверты в постели; правда, не прилюдно, подобно Калигуле, но в тесной компании близких друзей. Вот чему служили тела сих злосчастных дам, которые старались вовсю, надеясь угодить одним только любовникам своим, а вместо того делались предметом разбора и насмешек других мужчин.
Итак, возвращаясь к нашему сравнению, опять скажу: как некоторые прекрасные здания возведены на прочнейших фундаментах и из лучших камней и оттого веками красуются пред нами к вящей своей славе, так и тела некоторых дам сложены столь красиво, изящно и соразмерно, что время бессильно изменить их и наносит этим женщинам куда меньший урон, нежели другим.
У Плутарха можно прочесть о том, что Артаксеркс более всех своих женщин любил Аспазию, которая, будучи уже весьма пожилою, сохранила всю свою блистательную красоту; до того она состояла в наложницах у его покойного брата Дария. Сын царя так страстно влюбился в нее, невзирая на возраст, что попросил отца своего поделить эту женщину между ними двоими, как делят царство. Но отец, из ревности не желая делиться с ним прекрасной своей добычей, сделал Аспазию жрицею Бога-Солнца, каковые жрицы обязаны блюсти полное целомудрие.
В «Истории Неаполя» читаем мы, что Владислав, король Венгерский и Неаполитанский, осадил Тарент, где находилась герцогиня Мария, вдова покойного Раммондело де Бальцо, и после многочисленных приступов и атак захватил эту даму в плен вместе с детьми и женился на ней, хотя она была уже сильно в годах, благо что очень красива; он увез ее к себе в Неаполь, где сделал королевой, любил и лелеял.
Мне пришлось видеть герцогиню де Валентинуа в возрасте семидесяти лет: она осталась такой же прекрасной и свежей лицом, такой же привлекательной и грациозной, как в тридцатилетием возрасте; недаром же ее любил и обожал один из самых доблестных и достойных наших королей. Могу смело утверждать это, не боясь нанести урон красоте вышеназванной дамы, ибо любовь великого короля к любой женщине есть свидетельство того, что природа наделила ее несравненными достоинствами, — вот почему красота, дарованная небесами, и должна доставаться полубогам.
Я видел эту даму за полгода до ее кончины; она все еще была столь хороша собою, что влюбила бы в себя и камень, хотя какое-то время назад сломала ногу, упавши в Орлеане на мостовую с лошади, которой всегда управляла ловко и умело; но в этот раз лошадь поскользнулась и упала вместе с нею; от перелома и сильных болей, терзавших герцогиню, прелестное лицо ее, казалось бы, могло перемениться к худшему, однако ничуть не бывало: красота, фация, величественная осанка, очарование — все осталось при ней. Особливо хороша была у ней кожа, блиставшая снежной белизною, при том что она никогда не красилась; правда, говорили, будто каждое утро она умывается настоем, изготовленным из жидкого золота и прочих крепких
Видел я и госпожу маркизу де Ротлен, матушку госпожи принцессы Конде и покойного господина де Лонгвиля; ее красоте не нанесли урона ни время, ни возраст: она уподоблялась прелестному цветку, разве что с годами лицо у ней слегка покраснело; зато чудесные, несравненные глаза, коих красоту унаследовала и дочь, ничуть не изменились и ранили мужские сердца, как и прежде.
Видел я также госпожу де Ла Бурдезьер, во втором браке маршальшу д’Омон, такую же очаровательную в преклонных годах, как в самом юном возрасте; пять ее дочерей, также красавицы, все-таки не затмевали свою матушку. И если позволить мужчинам выбирать, они, вполне возможно, предпочли бы дочерям их мать, хотя она за свою жизнь и родила множество детей. Но эта дама чрезвычайно заботилась о себе, боялась лунных лучей как черт ладана и решительно не признавала ни румян, ни белил, коими пользуются большинство женщин.
Более того, я видел госпожу де Марей, матушку госпожи маркизы де Мезьер и бабушку принцессы-дофины, когда ей было уже сто лет; в этом возрасте она и скончалась такою же красивой, стройной, свежей, веселой, здоровой и привлекательной, какою была в пятьдесят; ну а в молодости уж точно никто не мог сравниться с нею очарованием.
Дочь ее, та самая маркиза, очень походила на мать и умерла столь же моложавою, хотя и дожила только до восьмидесяти лет; к концу жизни она всего лишь слегка ссутулилась. Она приходилась теткою госпоже де Бурдей, жене моего старшего брата, питавшего к ней искреннюю любовь, ибо к пятидесяти четырем годам, родив четырнадцать детей, она сохранилась настолько хорошо, что все люди, ее видавшие, могли еще увереннее меня подтвердить: четыре ее дочери рядом с матерью казались ее сестрами; так некоторые зимние яблоки остаются столь же свежими, как летние, и до самого конца вкусны и сочны не менее, а то и более этих последних.
Госпожа адмиральша де Брион и дочь ее, госпожа де Барбезье, также отличались несравненной красотою до глубокой старости.
Недавно мне сообщили, что прекрасная, некогда знаменитая Поль из Тулузы все так же хороша, как и прежде, хотя ей уже сравнялось восемьдесят лет; не постарело ни прелестное лицо ее, ни стройная фигура.
Сам я видел госпожу президентшу Конт из Бордо в том же возрасте и столь же мало изменившуюся, но по-прежнему любезную, привлекательную и желанную, преисполненную многих других совершенств и достоинств. Я охотно перечислил бы всех их здесь, да боюсь слишком затянуть мое повествование.
Один испанский кавалер, признавшийся в любви пожилой, но все еще красивой даме, услышал от нее такой ответ: «A mis compl'etas desta manera me habla V. М.!» (Как это вы любезничаете со мною в мои-то годы!) Этим желала дама указать воздыхателю на преклонный свой возраст и на то, что красота ее близится к закату. Но кавалер возразил ей: «Sus compl'etas vulen mas, y son mas graciosas que las horas de prima de qualquier otra dama» (Ваши преклонные лета куда драгоценнее и прекраснее, нежели юные года любой другой дамы). Не правда ль, в высшей степени приятный комплимент?
Другой кавалер, также беседовавший о любви с пожилою дамою, которая откровенно сетовала на то, что красота ее поблекла, хотя и не слишком, отвечал на это: «A las visperas se conoce la fiesta» (Любой праздник всего слаще к вечеру).
Даже и сегодня мы видим, как госпожа де Немур, и на заре своей жизни блиставшая красотою, стойко сопротивляется разрушительному времени, которое стирает все, кроме, однако, этой красоты; я готов — вместе со всеми, кто видел эту даму, клятвенно подтвердить, что в юные годы она была прекраснее всех женщин в христианском мире. Я уже рассказывал в другом рассуждении, как любовался ею, танцующей в паре с королевой Шотландскою; им вздумалось протанцевать вдвоем, без прочих дам, и окружающие, видевшие сей танец, затруднялись определить, которая из них была красивее; кто-то сказал, что они походят на два солнца вместе, подобные тем, что, по описанию Плиния, явились некогда в небесах, повергнув людей в великое изумление. Госпожа де Немур, тогда еще госпожа де Гиз, отличалась более внушительной фигурою; да будет мне позволено заметить, не в обиду королеве Шотландской, что величественная ее осанка, хотя она и не была королевою, давала ей преимущество пред сей государыней; впрочем, госпожа де Немур приходилась внучкой великому королю, любимому народом, и имела с ним большое сходство в чертах, в чем я мог убедиться, разглядывая портрет названного короля в кабинете королевы Наваррской: портрет этот явственно подчеркивал все достоинства оригинала.