Галерея римских императоров. Доминат

Кравчук Александр

В империи снова был только один повелитель.

ГАЛЛИЯ

«Варвары грабили богатые города, опустошали деревни, разрушали оборонительные стены, захватывали имущество, женщин и детей. Угоняемые в неволю несчастные шли за Рейн, неся на своих плечах все награбленное добро. Кто не годился в рабы или не мог снести, когда насиловали его жену или дочь, погибал. Победители забирали у нас все имения и обрабатывали нашу землю сами, то есть в своей стране руками рабов. А те города, что могли защититься от нападения благодаря мощным стенам, не имели земли, и их жители умирали от голода, хоть набрасывались на все, что казалось им съедобным. В итоге некоторые города обезлюдели до такой степени, что сами превратились в пахотные земли — во всяком случае, там, где пространство

внутри городских укреплений не было застроено; и этого хватало, чтобы прокормить уцелевших. И трудно сказать, кто был более несчастлив: угнанные в рабство или оставшиеся на родине».

Так характеризовал ситуацию в Галлии живущий, правда, в Сирии, но в те самые непростые времена, греческий писатель Либаний. Ведь, хотя мятеж Магненция продолжался сравнительно недолго, результат его был поистине катастрофическим. Сражаясь с императором Констанцием, самозванец вынужден был снять войска с границы по Рейну, особенно в 352 и 353 гг. В итоге в течение нескольких месяцев рухнула плотина, которую с таким трудом возвели и поддерживали цезари нескольких поколений. Дорога германским ордам в глубь страны была открыта. Смелее всех вели себя аламаны; они выдавали себя за союзников Констанция и, возможно, в самом деле действовали по его наущению. Население подвергавшихся опасности территорий пряталось в городах, но не всем им удалось устоять.

Если бы Констанций сразу после самоубийства Магненция в Лугдуне двинулся на север, наверняка удалось бы спасти многие земли и города Галлии, сохранить жизнь и свободу многих людей, ведь германцы бы отступили перед цезарем-победителем. Достаточно было самого известия о его походе. Однако император не спешил, равнодушно выслушивая отчаянные призывы о помощи. Возможно, сказалась тут свойственная ему нерешительность, но эта неторопливость еще более способствовала распространению слухов, что он сам натравлял германцев на Магненция и втайне позволил им занять приграничные территории.

В Лугдуне Констанций пребывал с начала сентября 353 г. Там он издал эдикт, в котором призывал выкорчевывать все, что было самого мрачного во времена «тирана» (то есть Магненция), и уверял, что ныне каждый гражданин может наслаждаться чувством абсолютной безопасности, ибо к ответственности будут привлечены только те лица, что совершили преступления, наказуемые смертной казнью. Затем император, не торопясь, отправился по течению Родана (ныне — река Рона) на юг и в октябре добрался до Арелата. Здесь он задержался надолго, чтобы отпраздновать тридцатилетие своего правления, считая от получения титула цезаря в ноябре 324 г.

Арелат был тогда прекраснейшим городом Южной Галлии и являл собой идеальную декорацию для юбилейных торжеств. По приказу императора были устроены пышные игры и гонки колесниц, а разнообразнейшие развлечения, перемежаемые официальными церемониями, продолжались целый месяц.

На мероприятиях присутствовали и епископы, прибывшие из многих, но в основном западных, частей империи, дабы вознести хвалу правителю и поздравить того с победой. При оказии был созван и новый синод. Важнейшим вопросом на его заседаниях, а также сутью закулисных споров и кулуарных интриг стало дело Александрийского епископа Анастасия, подозреваемого в тайных сношениях с Магненцием. Председательствовал на заседаниях Сатурнин, епископ Арелата, а епископа Рима Либерия представляли два его легата. Собравшиеся не сильны были в теологических спорах, но стремились засвидетельствовать свою преданность династии, ибо в таком духе были воспитаны. А посему поддержанное императором предложение признать Анастасия виновным приняли единодушно, а единственный несогласный отправился в изгнание. До проблем догматики у синода руки так и не дошли, поэтому Либерий и некоторые другие епископы потребовали созыва нового высокого собрания, следствием чего стала и отсрочка приговора, а Анастасий остался в Александрии.

Задержавшийся в Арелате аж до весны следующего года Констанций начал преследования сторонников Магненция, а также лиц, только подозреваемых в содействии самозванцу. Хватало одного только слуха, чтобы отправить любого высокопоставленного гражданского или военного чиновника в кандалах в тюрьму; щедро выносили смертные приговоры, конфисковали имущество, ссылали на острова.

Лишь весной 354 г. император отправился из Арелата на север в поход против алеманнов, чьи отряды проникали глубоко в прирейнские провинции.

Преодолев многочисленные трудности, в том числе со снабжением, римляне остановились наконец в верхнем течении Рейна около Базилии, нынешнего Базеля. Лагерь алеманнов был разбит на противоположном берегу реки. Попытка найти для переправы брод не удалась, невозможным оказалось построить понтонный мост, так как течение было слишком быстрым. К счастью, алеманны согласились пойти на уступки. Возможно, предсказания, с которыми они всегда сверялись перед битвой, оказались неудачными? А может, окончились припасы или вожди перессорились? В итоге несколько алеманнских князьков преклонили колени перед императором, а затем заключили с ним мир и подписали договор. По сути это было только перемирие, так как обе враждующие стороны предпочли тогда отложить решающую битву.

С лета 354 г. Констанций пребывал в своей резиденции в Медиолане (Милан). Теперь все его внимание сосредоточилось на восточных делах.

ЦЕЗАРЬ ГАЛЛ И КОНСТАНТИНА

С весны 351 г. за судьбу Востока отвечал молодой цезарь Галл, двоюродный брат Констанция по отцу. Находился он в сирийской Антиохии и редко покидал этот прекрасный город, так как на подведомственных ему территориях было относительно спокойно. Персы по-прежнему воевали со степняками у северных границ своего государства, а посему военачальники царя царей только изредка совершали не слишком глубокие рейды на римские земли. Нисибисом, главной крепостью в римской системе обороны Месопотамии, командовал талантливый военный Урсицин, под руководством которого начинал свою службу молодой офицер Аммиан Марцеллин — будущий историк. Докучали кочевники, неожиданно нападавшие на мирные поселения и так же быстро исчезавшие в пустыне. Побережью южной Малой Азии доставляли беспокойство изаурийцы, жители неприступных гор, с которыми никто не мог совладать. В Галилее еврейские повстанцы ночью перебили римский гарнизон одного городка и провозгласили там своего короля, но движение это было жестоко подавлено: армия сожгла несколько поселений и вырезала поголовно тысячи их жителей, не щадя даже младенцев.

Но все это были сравнительно мелкие беспорядки и столкновения, тогда как реальную опасность представляло то, что творилось в самой Антиохии с ведома и по воле Галла. Аммиан наблюдал за этими событиями сначала с некоторого отдаления, из Нисибиса, а позднее уже непосредственно из самой столицы, куда был переведен вместе с Урсицином. При этом историк характеризует цезаря восточных земель как нельзя хуже.

По мнению Аммиана, уже само вознесение Галла на вершину власти произвело столь глубокие изменения в психике молодого человека, что тот принялся вести себя крайне безжалостно и безответственно и выходил далеко за границы своих полномочий, и это, конечно, вызывало всеобщее возмущение. А жена только поощряла его жестокость. Константина гордилась тем, что приходилась дочерью и сестрой императору, и была, по утверждению Аммиана, истинным чудовищем в женском облике, вечно жаждущим человеческой крови. Супруги все больше смелели и совершенствовались в своих злодеяниях, чему весьма способствовали многочисленные тайные осведомители, обвинявшие ни в чем не повинных людей в политических заговорах или магии.

Особенно громким стало дело богатого жителя Александрии Клемация. В него без памяти влюбилась собственная теща. А когда тот ее отверг, сумела найти подходы к жене цезаря и, поднеся ей драгоценное ожерелье, получила щедрое вознаграждение: приказ по всей форме о немедленной казни Клемация. Таким образом, абсолютно невиновный человек погиб, лишенный возможности сказать даже слово в свою защиту. Подобные беззакония творились сплошь и рядом: поспешно и услужливо выполнялось все, что только цезарю взбрело в голову приказать.

А ведь в то же самое время Галл и Константина хотели слыть примерными христианами и стремились подтвердить это богоугодными деяниями. Так, они увековечили память и мощи Вавилы, который принял смерть сотни лет назад в правление Деция. Галл торжественно перенес останки мученика в живописную загородную местность Дафна, где находился знаменитый храм и оракул Аполлона. Язычники утверждали, что оракул замолк, как только поблизости была воздвигнута часовня Вавилы. Как бы там ни было, но это первое хорошо документированное упоминание о торжественном помещении реликвий христианского святого в языческом культовом сооружении.