Галерея римских императоров. Доминат

Кравчук Александр

Что же мы могли предпринять при таком положении вещей? Самым разумным казалось, чтобы наш командир действовал в соответствии с волей и намерениями нашего владыки. Следовало притвориться, что мы присоединяемся к Сильвану и поддерживаем его. Ибо только так, якобы соглашаясь с узурпатором, чтобы он не ожидал от нас ничего плохого, и усыпив его бдительность, можно было обмануть его. Воистину трудный план!

Нашего командира приняли милостиво. Правда, его заставили приветствовать гордого носителя пурпура со всеми полагающимися почестями, но ситуация и так требовала склонить голову. Впрочем, к Урсицину относились с положенным выдающемуся человеку и другу уважением. Правитель был для него доступен, часто угощал за

своим столом, где оба вели доверительные беседы о важнейших делах. Сильван возмущался:

— Консульские и другие высокие посты раздаются прохвостам. Мы солидно попотели, спасая государство, и какова награда? Нам отплатили пренебрежением и наветами! Меня изводят позорными расследованиями против близких ко мне людей и фабрикуют обвинения, якобы я — преступник, оскорбивший величие императора. Тебя сорвали с места на востоке и заставили прислуживать подлым завистникам!

Такие и подобные речи он вел часто. А нас тем временем страшило другое. Ибо отовсюду доносилось грозное ворчание сильвановых солдат, жалующихся на недостатки в снабжении и требующих от своего предводителя вести их немедленно через альпийские перевалы на Италию.

Таким образом, мы жили в постоянном напряжении и во время тайных совещаний лихорадочно пытались выработать план, у которого были бы хоть какие-то шансы на успех. Сколько раз страх заставлял нас отказаться от уже принятых решений! В конце концов мы пришли к выводу, что нужно, соблюдая всяческую осторожность, найти исполнителей и связать их крепчайшей клятвой. Выбор пал на отряды бракхиатов и карнутов, которые показались нам наименее преданными узурпатору и готовыми перейти на нашу сторону за хорошую плату. Работу выполнили специально отобранные агенты из числа рядовых солдат; на них, как на людей незначительных, никто не обращал особого внимания.

Предвкушая высокую награду, солдаты принялись за дело, едва забрезжил рассвет. Вели они себя дерзко, как это бывает в рискованных предприятиях, перебили стражу и ворвались во дворец. Вытащив Сильвана из часовенки, где тот попытался укрыться, застигнутый врасплох, когда шел на собрание христианской общины, нападавшие закололи его мечами».

Так выглядят события в изложении Аммиана Марцеллина. Правил Сильван ровно 28 дней, а значит, смерть его приходится на начало сентября 355 г. Известие об уничтожении узурпатора Констанций воспринял с огромной радостью, что вовсе не означало должную оценку заслуг Урсицина. Наоборот, от него потребовали объяснений о якобы захваченной казне Галлии.

Практически незамедлительно, как это было в случае Магненция, а затем и Галла, начали вылавливать и, заковав в кандалы, допрашивать сторонников узурпатора. Но эти следствия и даже смертные приговоры грозили сравнительно немногим, зато по всей Галлии больно ударили последствия краха Сильвана.

Уже ранней осенью того же года на земли Галлии из-за Рейна хлынула новая волна германских захватчиков. Самую большую опасность представляли алеманны, дальше с севера продвигались франки и саксонцы. Пали римские укрепления и форты, захвачены были свыше 40 городов по Рейну и в глубине страны. Среди них — такие крупные, как Аргенторат, то есть Страсбург, Могонциакум — Майнц, Августа Неметум — Клермон-Ферран. Осаждали и Колонию (Кельн). Варвары сожгли деревенские поселения, жителей угнали за Рейн, а скот и зерно собирали в падежных местах, чтобы иметь запасы на случай будущих походов. Некоторые отряды опять добирались до долины Луары и Сены.

НОВЫЙ ЦЕЗАРЬ

А император тем временем пребывал в раздумьях, сомнениях и медитациях. Предметом всех размышлений и совещаний была проблема, как эффективно противостоять нападениям, не покидая при этом Италии? В результате возникла идея поручить сию задачу двоюродному брату, Юлиану, сделав его соправителем. Идея неожиданная,

весьма странная, если не сказать абсурдная. Ведь Юлиан не имел ни малейшего политического или военного опыта, да и вообще считался недотепой, мечтателем, вечным студентом, живущим исключительно в мире бесполезных книг. Возможно, эту мысль изначально поддерживала императрица Евсевия. Одни говорят, что она попросту боялась поездок в охваченную войной Галлию, куда ей пришлось бы сопровождать мужа, а по мнению других, императрица испытывала к молодому человеку определенную симпатию, возможно, видела в нем некую одаренность или считала, что именно он как единственный, кроме Констанция, мужской представитель династии должен стать цезарем.

Церемония возведения в этот высокий сан Флавия Клавдия Юлиана, а именно так теперь звучало его полное имя, состоялась в начале ноября 355 г. в Медиолане (Милан). А уже зимой новому цезарю пришлось отправиться в Галлию во главе горстки солдат, чтобы противостоять угрозе варварского вторжения.

19 февраля, когда Юлиан был уже за Альпами, Констанций II подписал указ, грозящий смертью каждому, кто приносит жертвы и поклоняется изображениям богов. В том же самом Медиолане сорок лет тому назад его отец и Лициний провозгласили полную религиозную терпимость для приверженцев всех вер и культов. Так катилось колесо истории: преследуемые христиане поначалу добивались только свободы вероисповедания, но очень быстро превращались в гонителей иноверцев, и гонителей весьма безжалостных.

Для Юлиана новый указ стал неожиданностью, как и для всех чиновников и жителей империи. Его согласия никто не спрашивал, с ним даже не посоветовались, хотя формально он был как-никак цезарем. А ведь, если подходить к делу серьезно, Юлиан должен был понести самое суровое наказание, а точнее — как представитель власти — сам себя наказать, ведь он тоже молился по ночам языческим богам, к счастью, об этом знали только самые близкие.

Между тем Констанций, столь немилосердно преследовавший прежние культы, очень решительно навязывал свою волю Церкви, особенно по персональным вопросам. Так, однажды февральской ночью того же года командующий римскими войсками в Египте Сириан, выполняя его приказ, ворвался в одну из александрийских церквей, чтобы силой изгнать оттуда епископа Анастасия, многие годы не подчинявшегося распоряжениям императора. Правда, епископу удалось в последний момент бежать, но с той поры пришлось без малого шесть лет скрываться в пустыне, пользуясь поддержкой монашеских общин и только тайком связываясь со своими сторонниками в Александрии.

Летом 356 г. Констанций предпринял поход против алеманнов, опустошив их селения на Верхнем Рейне. Но как только вожди германцев продемонстрировали свою покорность, он тут же вернулся в Медиолан, где перед ним предстал епископ Рима Либерий, доставленный с Тибра под эскортом. Император поставил ему в вину, что тот не согласился с решениями многих синодов, осудивших деятельность Анастасия. Либерий и на этот раз не хотел уступать, невзирая на усиленное давление властителя, а потому и был сослан в городок Berrhoeaво Фракии (ныне болгарская Стара Загара). Освободившееся место в Риме занял епископ Феликс.

Дабы укрепить положение нового пастыря столицы, цезарь в ноябре подтвердил привилегии тамошней общины, а в декабре направил римскому епископу послание, освобождающее членов клира, а также их жен и детей, от платежей и пошлин, даже в том случае, если бы они занимались ремеслами и торговлей. Такого рода акты волеизъявления императора заложили юридическую основу привилегий духовенства в будущих столетиях. В то же время они являются хорошей иллюстрацией существенных различий в общественном, профессиональном и семейном статусе христианских священнослужителей IV в. по сравнению со Средневековьем и более поздними эпохами.