Галерея римских императоров. Доминат

Кравчук Александр

Но, несмотря на все усилия, радикального улучшения добиться не удалось, и напряжение в городе росло. А в это время цезарь позволил себе прямо-таки провокационные действия по отношению к христианам: велел эксгумировать тела мученика Вавилы и его товарищей, которые приняли смерть в гонениях 250 г. и были погребены в Дафне рядом с так называемым ключом Касталии и храмом Аполлона. Распорядился он об этом из-за жалоб язычников, которые утверждали, что, как только там были похоронены мученики, оракул Аполлона замолк. Торжественное перезахоронение состоялось в октябре. Тяжелый каменный саркофаг установили на дрогах, которые тянули люди, а толпы верующих, сопровождавших

похоронную процессию, всю дорогу от Дафне до антиохийского кладбища пели псалмы царя Давида, повторяя после каждой строфы: «Пусть устыдятся те, что служат идолам».

Ночью 22 октября сгорел храм в Дафне. Огонь уничтожил деревянные балки перекрытий, выжег перегородки, расплавил медь и бронзу. Остались только голые и закопченные каменные стены да несколько колонн. Навсегда пропали бесценные произведения искусства, собранные в течение веков как дары и вклады в храм. Огромная статуя Аполлона, вырезанная из дерева и покрытая золотом и слоновой костью, превратилась в горстку пепла.

Следствие начали немедленно, но, что стало причиной несчастья, установить так и не удалось. Многие считали — причем не только при дворе, — что храм подожгли христиане, мстя за поругание реликвий Вавилы. С этого момента политика Юлиана в отношении новой религии ужесточилась.

Император приказал закрыть главную церковь в Антиохии, изгнал Анастасия, которого уже ранее выдворил из Александрии, из пределов Египта вообще. Избавился цезарь от всех, или почти всех, христиан в своем окружении, а особенно из отрядов личной стражи. Он также изменил военные знаки и знамена, собственноручно убирая с них символы новой веры. Жестко принялись вводить недавнее положение об образовании, а сам император в разосланном циркуляре подчеркнул, что совершенно неуместно, если прославляющую богов прежнюю литературу будут комментировать люди, в этих богов не верящие; но при этом оговорился, что христианская молодежь может учиться свободно, школы для нее открыты. Таким образом, хотя в теории по-прежнему действовал принцип религиозной терпимости, на практике в империи началась новая волна преследований, правда, бескровных, но весьма неприятных.

В декабре пришло известие о землетрясении, которое опять затронуло Никомедию и Никею в Азии, а также Фракию в Европе. Поползли слухи, что будут и новые, еще более разрушительные толчки, если не умилостивить бога. Христиане, понятно, думали о своем Боге, а язычники имели в виду Посейдона. А тем временем в Сирии опять было мало зимних дождей, пересохли источники, ручьи и колодцы. Все это истолковывалось как гнев небес.

Неожиданно в середине декабря прошли мощные ливни. Юлиан лично совершил благодарственное жертвоприношение, а затем отправился в дворцовый сад и терпеливо простоял под проливным дождем до позднего вечера.

В результате веселые декабрьские праздники, называемые римлянами Сатурналиями, а греками Крониями, прошли в более спокойной атмосфере. Юлиан эти дни отдыха использовал для литературного творчества. Как раз тогда он написал историческую сатиру под заглавием «Пир», известную также как «Кесари», ибо в ней поочередно появляются и характеризуются, в основном язвительно, властители Рима. Весьма интересное произведение, в котором римский император представляет и оценивает предшественников. Эта вещь Юлиана сохранилась, а вот написанный в то же время большой трактат против христиан пропал. Его содержание нам частично известно благодаря цитатам из позднейших полемик.

Так завершился 362 г., вторую половину которого император провел в Антиохии.

ПОХОД

Цезарь

покидал Антиохию ясным днем 5 марта 363 г. Провожала его толпа, из которой время от времени раздавались восклицания с просьбами о прощении. Но император был обижен на горожан и произнес резко и громко: «Я вас никогда не увижу!» Для себя он решил, что по завершении военной кампании будет зимовать в Киликии.

Армия шла на Персию. С самого начала своего правления Юлиан не скрывал, что хочет этой войны, чтобы отомстить за прежние поражения, хотя персы последнее время вели себя спокойно и даже предпринимали усилия решить дело путем переговоров. А вот цезарь считал для себя позором договариваться, когда города в римских провинциях еще лежат в руинах.

Эти военные планы вызывали противодействие даже в окружении императора, где подчеркивалось, что война ляжет непомерной тяжестью на государство, ослабленное столькими потрясениями. Население опасалось огромных налогов и прочих тягот, связанных с вооружением и проходом войск, солдаты вовсе не горели желанием встретиться с грозным противником. Люди суеверные шептались, что множатся дурные предзнаменования. Юлиан же оставался невозмутим и глух ко всяким предостережениям.

Двигались по территории Сирии. Через пять дней прибыли в город Иераполис, крупный религиозный центр, где почитали богиню Атаргатис. Туда стекались пилигримы из разных восточных земель, чтобы помолиться у подножия чудотворной статуи и увидеть священных рыб в ближайшем озерке. Сейчас на этом месте развалины, а в озерце плавают только лягушки.

Из Иераполиса Юлиан послал Либанию письмо, где сообщал о своих трудах: «Я отправил послов к сарацинам, напоминая им, чтобы явились, если хотят. Разосланы также многочисленные секреты, должные наблюдать, чтобы никто тайком не перешел к неприятелю и не сообщил, что мы уже выступили в поход. Рассудил я одно солдатское дело, весьма милостиво и справедливо, как мне кажется. Сконцентрировав войска, я собрал много мулов и лошадей. Речные суда полны пшеницы, а также сухарей и уксуса. А сколько писем пришлось подписать и документов!»

Переправившись через Евфрат, Юлиан со своей армией оказался в римской провинции Осроэна. По просьбе жителей цезарь сначала посетил Эдессу, а приблизительно 20 марта остановился в Каррах, Carrhae.Там прошел смотр армии, насчитывающей 65 000 пехоты и кавалерии. Из этого числа выделили двадцатитысячный корпус, который под командованием Прокопия и Себастьяна должен был контролировать северный фланг, а затем перейти Тигр, в то время как сам цезарь с главными силами вел бы военные действия на юге, на Нижнем Евфрате.

Войска двигались вниз по течению вдоль берега реки. Вожди местных сарацинских, то есть бедуинских, племен воздали почести императору и поднесли дары. Мощный флот — более 1 000 судов разного назначения — вез запасы продовольствия, военные машины, понтонные мосты; эти плавучие склады решали все проблемы, которые могли возникнуть во время марша по бедным, а местами просто пустынным, землям.

1 апреля увидели башни и стены римской крепости Киркезий, построенной несколько десятилетий назад по приказу императора Диоклетиана там, где в Евфрат впадает река Аборас (современное название — Хабур). Гарнизон крепости насчитывал 6 000 человек, а на восток от нее, за Аборасом, лежали ничейные земли, дикая степь. Эту реку перешли по понтонному мосту 4 апреля, и только теперь император обратился к солдатам с речью.