Гали

Грешнов Михаил Николаевич

Гордеев был крайне заинтересован рассказом и нетерпеливо кивал головой, когда лаборант останавливался.

– Возвратился к нашему шкафу, - продолжал Юреньев, - галлюцинации пришли вновь.

–

Да, - кивнул головой Гордеев.

– И тогда я пришел к выводу, что нитроцезин в опытах - не главное.

– Совершенно правильно, - подтвердил ученый.

Минуту он лежал с закрытыми глазами. Потом спросил:

– Что же, по-вашему, главное?

– Компоненты, которые сопутствуют нитроцезину.

– Уточните.

– Калий, хлор, - начал перечислять Юреньев.
– Цезий...

Гордеев кивал на каждом слове и, когда Юреньев остановился, сказал:

– В определенных пропорциях.

– Вопрос в том, - начал Юреньев...

– Именно, - подхватил Гордеев, - в каких пропорциях. И еще в том, что нитроцезин - лишь катализатор.

На какое-то время они замолчали. Затем Гордеев взял папку, лежавшую на кровати рядом с подушкой, и сказал:

– Вот здесь кое-что уже намечено. Работы ох как много. Но она теоретически обоснована. Здесь расчеты, формулы. Возьмите посмотреть.

Это вам будет интересно. По некоторым признакам я догадался о том, что случившееся со мной произошло и с вами.

Юреньев взял папку, сказал:

– Спасибо.

В дверь уже несколько раз заглядывал врач, но Гордеев жестом показывал, что посетитель скоро уйдет.

Они все говорили и говорили.

В ночь ему стало хуже. Врачи суетились, давали лекарства, ставили капельницу. Но Гордеев не открывал глаз. Он был в пещере, ходил по ней, садился к костру, ел мясо, зажаренное на углях. Рядом с ним сидели и ели мясо люди, которых он называл по именам, - Аху, Клак. После еды он пошел в угол пещеры (там, в темноте, угадывалась поникшая фигура сына) и лег на шкуру медведя - ики. Почувствовал, как у него звенит и кружится в голове. На миг перед ним прояснилось, он повернул голову, увидел вход в пещеру, клочок неба. Ему захотелось туда, в долину, на зеленый ковер, где пасутся могучие клыкастые хула. Захотелось увидеть солнце. И он увидел его... Еще раз, как в тумане, проплыли перед глазами люди, сидящие у костра... И только потом, не сразу, пришел мрак.