Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра
Шрифт:
Третий аэроплан вместо бомб сбросил флешетты [238] . Одна из кассет со свистом рассыпалась недалеко от прапорщика. Он поднял стрелу размером с карандаш, отлетевшую к его ногам. На ней была надпись: Invention francaise, fabrication allemande [239] .
Когда аэропланы улетели, он миновал безлюдный парк Костюшко, обогнул церковь Святого Юра и спустился по Петра Скарги к небольшому скверу, где еще недавно прогуливались и отдыхали на лавочках раненые и больные офицеры. Потом он прошел в незапертые двери монастыря, осмотрел все помещения; как и в госпитале, здесь было пусто, если не считать иконостаса
238
Флешетты – металлические стрелы-дротики – особый тип авиационного оружия, применявшийся во время Первой мировой войны для уничтожения живой силы противника.
239
«Изобретено во Франции, сделано в Германии» (фр).
Небольшая куча угля в углу подвала, которую он несколько раз проходил мимо, на этот раз привлекла его внимание. Недолго думая он принялся отгребать уголь в сторону и под ним наконец обнаружил то, что искал.
Холодный, сырой воздух ударил в лицо, когда он с огромным трудом поднял тяжелый металлический люк и прислонил его к угольной куче. Вниз уходила крутая лестница. Он начал спускаться и вскоре оказался в узком проходе, вымощенном базальтовым камнем. Пройдя по нему метров тридцать, Новосад уперся в массивную железную дверь.
Вот она! – уже не сомневался он.
Прапорщика охватило необычное волнение. Показалось, даже почувствовалось, что там, за этой тяжелой железной преградой, кто-то уже ждет, ждет с нетерпением, с каким-то неистовым трепетом, когда он наконец откроет эту ненавистную дверь. И этот таинственный кто-то – иной мир, и, возможно, страшный и жестокий…
Так стоит ли это делать? – задумался он, поглаживая выщербленное ржавчиной холодное железо. А вдруг и в самом деле оттуда, как из ларца Пандоры, на человечество обрушатся невероятные беды и несчастья?
Фонарь окончательно погас, как бы давая сигнал отбросить все сомнения.
Уже при свете спички он подвесил к двери все четыре пироксилиновые шашки, перекрестился и поджег бикфордов шнур. Отбежав назад к лестнице, Новосад бросился на пол и закрыл голову руками…
В чувство прапорщика привела холодная вода, сочившаяся откуда-то сверху. Кругом была кромешная тьма. С трудом он освободил тело от камней и стал нащупывать лестницу. Найдя ее, стал медленно подниматься, и вскоре он с ужасом осознал – взрывной волной захлопнуло крышку люка. Открыть ее у него уже не хватало сил. Прислушиваясь, как снизу журчит и прибывает вода, он с горечью подумал, что для себя ларец Пандоры он, пожалуй, уже открыл.
Глава 66
Ранение Новосада
Уже темнело, когда Белинский после выполнения задания по уничтожению Львовского эллинга возвращался в отделение. На въезде в город автомобиль был обстрелян неизвестными. Пули попали в бензопровод, и бензин вытек. Проехав с квартал, мотор заглох.
Капитан велел шоферу следовать в комендатуру, где еще оставался с конным казачьим отрядом комендант Шереметьев, а сам бросился в отделение.
Новосада на месте не оказалось.
Неужели этот упрямец все-таки отправился в монастырь? Отсутствие взрывчатки и оставленный
«Мальчишка! Но это и моя вина; зная его запальчивость, надо было серьезнее отнестись к его затее».
До подрыва фортов оставалось совсем немного. Что же делать? Ждать, когда он сейчас, может быть, в беде? И Белинский поспешил на поиски прапорщика.
Улицы города накрыл густой туман. Свет не горел ни в одном окне. Зажигать фонарь было рискованно. Почти ощупью, вдоль стен, вытягивая руки, чтобы не расшибить голову о столбы, Белинский поспешил в сторону Юра.
Канонада стихла. Стояла мертвая тишина. Только эхом отбивались его шаги по брусчатке. «А может, это не эхо?» Он остановился и прислушался – показалось. Но все же неприятное ощущение, что кто-то следует за ним, не исчезло.
Госпиталь и монастырь он нашел по разбросанной на улице поломанной больничной мебели и кучам конского навоза. Не теряя времени, капитан, проверил обойму своего револьвера, включил фонарь и вошел в монастырь. Спустившись в подвал, негромко позвал Новосада.
Не услышав ответа, он прошелся по всем подвальным отсекам, еще раз, уже громко, позвал:
– Станислав!
Едва уловимый звук донесся откуда-то из глубины. Он снова стал осматривать все вокруг и, очевидно, так и не увидел бы крышку люка, присыпанную углем, если бы Новосад не постучал по ней изнутри рукояткой нагана.
Когда Белинский вытащил прапорщика из люка и уложил на пол, на западе раздались мощные раскаты взрывов. Земля содрогнулась. Это взрывались форты. Затем все также внезапно стихло. Времени покинуть Львов оставалось ничтожно мало.
– Станислав, как ты себя чувствуешь? – спросил Белинский, вглядываясь при свете фонаря в бледное лицо товарища.
– Скверно, но кости, кажется, целы, – выдавил из себя, виновато улыбаясь, Новосад. – К сожалению, в моих программах не было взрывного дела в шахтах. Похоже, я навсегда завалил этот колодец.
– Нам надо спешить, – оборвал его капитан, который уже ничего не желал слышать об этой истории.
Он помог Новосаду подняться, и тот, опершись на его плечо и с трудом переставляя ноги, стал медленно подниматься по высоким ступеням подвальной лестницы. Улица встретила их все той же зловещей тишиной и пустынной безлюдностью. Трудно было поверить, что за черными стенами домов ютится какая-то жизнь. Почти на ощупь они медленно прошли через сквер и стали спускаться по Казимировской. Белинский понял, что контуженый прапорщик далеко уйти не сможет, а перспектива оказаться в захваченном противником городе и, хуже того, попасть в плен по совершенно нелепой причине становилась все реальнее. Обескураженный этой мыслью, капитан с надеждой вслушивался в ночную тишину, стараясь различить шум колес случайной повозки или стук копыт казачьего патруля, задержавшегося в городе, но вместо этого снова уловил позади звук чьих-то шагов.
Покрепче сжав револьвер, он резко включил фонарь и направил назад. Луч света высветил силуэт человека, и тут же последовали выстрелы. Белинский ответил тремя и увидел, как человек упал.
Капитан подошел и осветил лицо незнакомца. Он сразу узнал смуглое лицо цыгана, следившего за ним в день его последней встречи с Лангертом. Цыган лежал на спине с застывшим в открытых глазах удивлением – пуля угодила ему прямо в лоб.
Белинский вернулся к Новосаду. Тот сидел с искаженным от боли лицом, тяжело привалившись к стене. Из-под руки, прижатой к бедру, сочилась кровь. Чтобы остановить кровотечение, капитан вытянул из брюк прапорщика ремень и туго затянул его поверх наложенного на рану платка. Ситуация становилась критической. Ясно, что без помощи врача теперь уже не обойтись. Но где же сейчас его найти? – лихорадочно рассуждал капитан. Шансы покинуть город становились практически нулевыми, и как бы в подтверждение этого печального факта со стороны Вульки Паненской донеслась все нарастающая винтовочная и пулеметная стрельба.