Галопом по Европам
Шрифт:
Колючий решительно направился к коньку, Вонючка Сэм засеменил следом.
– Добрый день, лошадинушка, – поприветствовал жеребчика еж.
Конек ответил не сразу. Он долго рассматривал незнакомца печальными глазами, затем коротко кивнул, и по стоящей щеткой гриве пробежала упругая волна.
– Здравствуйте, добрые мелкие паны.
– Меня зовут Колючий. Это мой друг Сэм по прозвищу Парфюмер, он американец. Мы, признаться, заблудились. Ты нам не поможешь?
– Чем могу, помогу, – оживился жеребчик. – Я – Иржи. Иржи Тырпыржацкий.
Ни Колючий, ни Парфюмер не знали, кто такие лошаки, к тому же им показалось, что Иржи и самого чертовски смущает его происхождение.
Скунс не без гордости заявил:
– Я являюсь гражданином страны, где происхождение не важно, где все имеют равные возможности, где каждый вправе…
– Погодь, Сэм, – перебил друга еж. – Слушай, Иржи, нас вообще сложно смутить, мы сами кого угодно смутим и что угодно замутим, если ты догоняешь, о чем я.
Лошак фыркнул, словно пытаясь выдохнуть из замороченной головы спутавшиеся мысли.
– Не вполне понимаю, ну и пусть. Так вы говорите, заблудились?
Колючий рассказал про путешествие на шаре и драматическую посадку. Жеребчика так захватила история отважных путешественников, что он даже перестал жевать траву.
– Я просто обязан вам помочь! – постановил Иржи.
– Почему?! – удивился Вонючка Сэм.
– Ваше путешествие произвело на меня впечатление. Вы ввосьмером проделали то, на что никто до вас не отваживался. Было бы странно оставаться в стороне, когда на твоих глазах происходит столь крупное историческое событие.
Колючий внутренне усмехнулся: «Тоже мне, историческое событие! Четверо циркачей собрались по домам, а еще четыре тамбовских валенка так им помогли, что и сами оказались на шаре. Я бы назвал это крупной исторической глупостью, а не событием».
Скунс подумал примерно то же. У них с ежом было много похожего.
– И как же ты нам поможешь, Иржи? – спросил Колючий.
– Я вас довезу.
– Круто! – Обрадовавшийся Сэм начал присматриваться, как бы залезть на спину жеребчика.
– Постой, – нахмурился еж. – А ты разве не домашний?
Конек опустил голову и переступил с ноги на ногу, будто стесняясь.
– Да уж известно, не дикий. Видишь повод?
Еж и скунс только сейчас разглядели, что Иржи привязан длинной веревкой, конец которой терялся где-то в траве.
– Вот, пасусь тут. По периметру. Вечером хозяин придет, отведет в стойло… А там все надо мной ржут, даже коровы, – решился на откровенность жеребчик.
– Почему? – не удержался Колючий.
– Долгая история, – мотнул головой конек. – А завтра – снова сюда до вечера. И так всю дорогу. Скучно, панове.
Сэм деловито зашагал вдоль повода. Колючий спохватился и побежал вслед за другом.
– Не боись, пан Тырпыржацкий, мы тебя развяжем.
Где не справится один, там сладят двое. Через минуту Иржи был свободен. Веревку, чтобы не болталась под копытами,
– Куда едем? – Пан Тырпыржацкий так и рвался в путь.
– Скачи по ветру, вольный мустанг! – воскликнул Сэм.
Иржи взбрыкнул и понесся галопом.
Еж вцепился лапками в гриву, а скунс оказался неудачливым ковбоем – свалился с лошака прямо на старте.
– Тпру, залетный! – закричал Колючий. – Пассажир за бортом!
Пришлось вернуться. Парфюмер ворчал что-то обиженное. Конек и ежик разобрали только слова «оскорбление достоинства», «жалоба», «консульство» и «вооруженные силы Соединенных Штатов».
– Не обращай внимания, – шепнул Колючий на ухо Иржи. – С Сэмом всегда так.
Скунс успокоился, сел, и жеребчик пошел аккуратным быстрым шагом, стараясь держаться в тени деревьев.
Друзей захлестнула волна оптимизма, уж теперь-то они точно всех найдут!
Они не знали и знать не могли, что Петер и Лисена очутились на небольшом речном островке, а Эм Си и вовсе топал обратно к границе, причем умудрился разминуться с Михайло Ломоносычем, идущим вслед скунсу и ежу.
Где-то за рекой лежала корзина, возле нее блуждал волк Серега. Боль в боку была вполне терпимой, зато хотелось есть. Серый пожевал лекарственной травы, потом нашел вполне сносные ягоды, возле близлежащего пруда не погнушался отловить трех жирных лягушек. Невелик рацион, но на безрыбье и лягушка мясо.
Между рекой и едущими на лошаке друзьями путешествовал везунчик Гуру Кен. Новые знакомцы-еноты изрядно тормозили его движение, но зато принесли немало пользы, рассказав кенгуру о жизни в польских лесах. Знали бы остальные то, что открылось Гуру Кену, все бы за голову схватились. Почему? Об этом чуть ниже.
Вечером на полянку, с которой сбежал Иржи Тырпыржацкий, явился мужичок-хозяин. Не найдя там своего лошака, мужичок изрядно удивился.
– Что же это творится? – пробормотал он, глядя на колышек, к которому еще утром привязывал жеребчика. – До чего дошел народ?! Беспородного корявенького конька и того увели! Совсем стыд потеряли… Ох, и достанется же вам, только попадитесь!
Мужичок погрозил кулаком неизвестно кому. Обойдя поляну, он не обнаружил ни единого следа, способного подсказать, кто же вор. Следы лошака вели к лесу, где и терялись, потому что на слое старого дерна, усыпанного веточками, сухими листьями и шелухой от коры, отпечатков копыт почти не оставалось.
Начало темнеть, и хозяин понял, что поиски придется отложить.
«Кто же позарился? – недоумевал он, плетясь домой. – Соседи засмеяли меня уже из-за этого уродца. Может, оно и к лучшему? Ну уж нет, не для того я его кормил три года, чтобы вот так отдать неизвестно кому!»