Гальрадский ястреб
Шрифт:
— Дьюююююк! — закричала от радости Эделина. — Как хорошо, что ты цел.
Кажется, Эда больше всех была рада его видеть и, не смотря на тяжелую обстановку, не скрывала эмоций. И если братья просто скромно улыбались, то Божко был хмурый как темная туча. Дьюку редко доводилось видеть старика таким.
— Кто все эти люди? — спросил Дьюк.
— Свои, не переживай, — принялся объяснять Вайн. — Мы пришли как раз, когда твою подругу хотели убить малеонщики, но она молодец, до последнего давала отпор. А ребята — из общины твоей подруги, пришли чуть позже.
Дьюк ещё раз взглянул
— Там в замке много чего случилось, верно, дружище? — спросил Вайн.
Дьюк кивнул. Отвечать не хотелось. Придется много чего рассказывать, а сейчас не самое подходящее время. Он взглянул на Камиллу и подумал о том, что ничего ещё не окончено.
Поляна посреди глухого леса выглядела довольно безопасной. Неподалеку лежали мертвые тела солдат Малеонского ордена.
— Иди к ней, — посоветовал Божко.
Дьюк некоторое время стоял с братьями и наблюдал, как Камилла снова села на дерево, а Амелия неподвижно встала возле тела сестры, утирая слезы. На Божко младшая взглянула с теплотой, как на родного человека, но общаться пока не находила сил.
Дьюк осторожно подошел к Камилле и молча сел рядом, на поваленное дерево. Не зная, что сказать, тупо уставился в землю, не в силах смотреть на израненное тело, да и вообще на людей вокруг. Вместо того чтобы радоваться, что они оба живы, словно на немой вопрос о случившемся, Камилла тихо спросила:
— Ты убил Грейнора?
— Нет, — признался Дьюк. — Не убил. Они хотели схватить Амелию, и мне пришлось срочно её искать и…
Камилла тяжело вздохнула. Её мысли были о том, что они теперь в лесу, а враг там, в Браго, живой и невредимый. Взглянув на мертвое тело девушки, воспитательница прошептала:
— Она умерла на моих руках.
Затем подсела ближе и устало положила голову ему на плечо. Голос дрожал, кисти рук тоже. Казалось, Камилла вот-вот расплачется, не смотря на то, что до этого всегда старалась держать себя в руках.
— У меня на руках, Дьюк, — тихо повторила она. — Скажи что-нибудь.
И он ответил, так же полушепотом. И совсем не то, что следовало:
— Один из этих людей — нирту.
Камилла мгновенно засуетилась, приподняла голову и даже хотела вскочить с места, словно выискивая кого-то, но Дьюк приобнял её за талию и прижал к себе, заставляя сидеть на месте. Ещё не хватало, чтобы враг заподозрил неладное.
— Веди себя естественно, — тихо предупредил он. — Успокойся. Это может быть кто-то из твоих?
— Нет… Я не знаю.
Дьюк осмотрелся. Среди этого бесчисленного множества людей, врагом мог быть кто угодно.
— Это все твои? — спросил он.
— Да. Дориан лично явился на помощь, захватив половину общины. Они пришли почти сразу, после того, как твои помогли мне отбиться.
Он хотел встать с места и отправиться на поиски, но Камилла не дала уйти, обняла и тихо прошептала:
— Я рассказала твоим друзьям про управителя. Они задавали вопросы. Они знают.
Дьюк оставил её одну и решил пройтись, а заодно и оглядеться. Ничего необычного не происходило. Все занимались своим делом: расставляли палатки для ночлега, ходили и наблюдали, кто-то стоял в стороне и ни с кем не разговаривал,
Божко иногда любил говорить, что своих врагов нужно знать в лицо. Но это совсем не тот случай.
Зная процесс овладения чужим телом нирту, выбор жертвы не случаен. Во-первых, жертва должна оказаться в ситуации, позволяющей напасть, убить, спрятать тело и успеть переодеться. На это нужно время. Это человек, который ненадолго отделился от группы, остался один где-то в глухом месте, подальше от посторонних глаз. Во-вторых, жертвой мог стать любой человек в общине. Но гораздо проще быть тем, кто не играет важной роли в обществе, кто не выделяется из толпы. Тот, кто может вести себя в меру странно и при этом не вызывать подозрений.
А ещё нирту любят выжидать. Лжеуправитель ждал полгода, прежде чем прийти в Браго и оставить власть в своих руках, а старший советник запирался у себя в кабинете и подолгу не выходил. Старался как можно меньше общаться с другими людьми, и ждал, когда настанет его час. Значит, враг мог быть среди своих давно.
Среди друзей Дьюка это вряд ли кто-то мог быть. Дьюк готов поклясться, что после его ухода Божко, Вайн, Габор и Эделина не разделялись, такая бессмыслица не пришла бы им в голову. Да и зачем? Община должна держаться вместе — вот главное правило. Ночевать и перемещаться вместе, зарабатывать и разделять доход, помогать друг другу и присматривать друг за другом. Именно это помогало им оставаться на плаву и не влипать в неприятности.
Дьюк заметил в стороне своих друзей. Вайн, Габор и Эда стояли вместе и что-то оживленно обсуждали.
И тут к нему пришло озарение. Первый раз меч откликнулся в подземелье особняка, когда встретился заточенный за решетку воин из ордена Палеонесской розы. Лиру собирались убить и заменить в ту ночь. Выходит, что тот человек и был нирту? Дьюк не хотел верить, что мысли пришедшие в голову правдивы. Ведь после того, как собратья обнаружили трупы, Божко пытался найти убийцу, того самого воина, с помощью дара блуждающего, а когда не смог, решил что он сбежал. Ещё тогда тревожные мысли не оставляли Дьюка в покое. Что-то не сходилось. Не мог тот человек просто убить столько людей и легко скрыться, не привлекая внимания. Да и не человек это был. Они ведь тогда ещё не знали, с чем столкнулись. Вероятно, в своей реальной, нечеловеческой форме, нирту сильнее, быстрее и опаснее, чем обычный человек и потому смог быстро расправиться с безоружными людьми, запертыми с ним в одной клетке.
Цель нирту была в том, чтобы добраться до Лиры. Зачем в таком случае вообще убегать? Если можно перевоплотиться в кого-то и выжидать удобного момента для атаки? Дьюк сам так бы и поступил. И Божко не смог найти нирту в особняке, потому что тот его и не покидал. А использовал тело человека, который оказался с ним один на один на некоторое время. Того, кто отделился от группы, кто остался в скрытом от посторонних глаз месте, кто по неудачному стечению обстоятельств стал жертвой.
Дьюк тихо подошел ближе к своим, остановившись у них за спинами. Братья стояли с Эдой и наблюдали как Амелия склонилась над телом сестры.