Гамблер
Шрифт:
– Я серьезно, Сьюзан. Вторая тебе ни к чему.
Женщина уходит. Вновь смотрю на заправленную пустую кровать и внутри почему-то появляется еле ощутимое чувство тоски.
Прошла ровно неделя со смерти директора. Конечно, кому-то пришлось потрудиться, чтобы найти ему стоящую замену и попытаться сохранить прежнюю атмосферу. Но так ли это легко, когда теперь практически каждый боится просто открыть свой шкафчик?
Коридор кишит незнакомыми голосами, масками. В который раз не нахожу ничего нового и снова возвращаюсь
– Так много парней… В моей старой школе были в основном только девочки, а парней называли «альфа-самцами» или «ходячий секс», что-то вроде.
Усмехаюсь.
– Не волнуйся, здесь ты точно не найдёшь ни того, ни другого. Разве что самовлюбленных придурков, которые ничего из себя не представляют.
– Но которые мастерски делают вид?
– И у каждого талант, – взгляд девушки вцепился за кого-то за моей спиной.
Я напряглась.
– А что на счет него?
Все смотрят на него, как почти сразу же отводят взгляд. Так что со мной не так? Почему продолжаю смотреть на него и слушать нервное биение своего сердца? Что мешает мне просто отвести взгляд?
– Он вышел оттуда…
Следую приказам источника звука и упираюсь в темный коридор, что выходил из основного.
– Западное крыло.
– Что за западное крыло?
– По-другому его еще называют пастбищем проблем. Поэтому никто не суется туда. Закон номер один в этой школе, который ты должна запомнить раз и навсегда, если хочешь выжить.
– А что будет если…
– Не будет, – резко вцепляюсь в два синих огонька. – Таких уничтожают самыми первыми.
– И ты предлагаешь делать так, как делают все?
– Только в этом случае.
Медленно возвращаюсь к русоволосому парню.
Он что-то говорит, но я не могу разобрать что. Немо задаёт вопросы, не размыкая губ, строит правила, и будто приказывает их исполнять.
– Таким нельзя соваться туда.
Довольно знакомый визг раздался спереди. Темноволосая девушка вновь пристала к парню.
– Таким беззаботным как Молли, которая липнет ко всем, или как мы – занудам?
На этот раз парень не выдерживает. Он сдергивает чужую ладонь со своего плеча и грубо ударяет ее о шкафчики. Запах печенья спрятался за мою спину.
Я продолжаю смотреть и разглядывать его спину.
Наверное, он что-то говорит, она слушает, но не хочет понять. Вдруг растерянность сменяется глупой улыбкой, и длинные ногти потянулись к манящим скулам. Свободная рука зеленоглазого с грохотом вонзилась в дверцу, возле ее головы.
А вокруг никого. Только мы и они.
Чувствую,
– Жертвам.
Прозвенел звонок с урока. Из-за своих разговоров с Джек мы совсем забыли про него.
Забрасываю горсть учебников в шкафчик вместе с остатками разума. Запах печенья с молоком растворился. Закрываю дверцу и сразу же подпрыгиваю от испуга.
– Ты же не думала, что я забыл про тебя? – Тейлор отталкивается от стены и выпускает попрыгунчик.
– Да вообще, рассчитывала.
Наши глаза протиснулись сквозь толпу и потащились за рыжеволосой девушкой. Такая хрупкая и беззащитная, среди чужих голодных взглядов, иных рассудков. Неспешно ступая по идеально кафельному полу, с открытым ртом.
Так почему ей не все равно? Почему каждый взгляд ударяет ниже колен, почему так сбивает ее?
– Родители должно быть рады, что во второй раз лотерея все-таки сработала.
– Она сработала еще в первый раз, – мои глаза по-прежнему преследовали девушку. – Тебе суждено спасти этот мир от скуки, а ей.. от ужасных людей.
Этот мир не в силах долго держать ангелов с того света. Прекрасное всегда угасает самым первым. Ангелы зарождают нечто прекрасное в сердцах других, а затем исчезают.
Исчезают навсегда.
– Они не тронут тебя, пока ты не причинишь им вреда, – наверняка думает она, сама не веря своим словам.
Девчонка утонула в толпе. Огромный поток людей начал расступаться, уступая дорогу компании поменьше, в несколько десятков раз.
– Только наступи на мои новые кроксы и встретишься лицом со стенкой! – смех одного разбудил всю шайку.
– Они правда думают, что на них есть для кого дело?
Тейлор не отвечает. Он недоверчиво провожает компанию парней и особенно последнего, выступающего в самом центре. Дальше все выходит из-под сценария, одного парня выталкивают и тот падает к нашим ногам. Все останавливаются. Мне сразу же становится неловко и от своей зажатость не решаюсь помочь подняться мальчишке. Все становится хуже. Белоснежный оскал главного заставил скорчить лицо, огромная одежда больше не помогает чувствовать себя защищенной и закрытой.
– Ну же, Бентли, ты обязан даме поцелуй в ноги. Ты же хочешь стать мужчиной? Не думаю, что она будет против.
– Ты на кого шуршишь, пакетик? – замечает Тей мою растерянность и вступается.
– Домашним животным слово не давали.
– Так молчи.
Самоуверенность в карих глазах померкла, края губ опустились.
– Порхай отсюда, Дюймовочка! Роль главного шута моя, а твоя – смазливый пупок, которого в детстве передержали на солнце.