Гамблер
Шрифт:
По итогу, Уайт сдержался, чтобы хорошенько не вмазать Итану. Не то, чтобы к ним подскочил наш физрук и поэтому они отцепились друг от друга. Это была инициатива Кэммерона. Еще бы, никто не должен узнать раньше времени кем он из себя представляет.
Время мчалось с непостижимой скоростью. Проносилось с визгом прямо передо мной, оглушало, а затем затихало в ночной мгле. Времени осталось так мало, слишком мало. Многие твердят – ошибки делают нас сильнее, и это правда, только каждая ошибка имеет свою цену, и по большей степени, это время. Каждый неверный
Именно после этого путь к цели перестает казаться столь достижимым. Мечты начинают растворяться в тумане ложных надежд, а в голову проникать мысли, что тебя лишь когда-то одурманили сном.
Эта неделя оказалась сомнительно спокойной, предрождественская вечеринка прошла на «ура». Настали каникулы. Тётушка Тера больше не рвалась на работу в ночную смену, Тейлор в предвкушении выхода своей новой песни, а Джек, как обычно, продолжает любить эту жизнь. Я же больше не видела Уайта.
Сглазила…
– Сегодня ночью произошла утечка газа в доме мистера Вашингта Пауло, – проговорил маленький телевизор в метре от меня через кассира. – Как утверждают соседи, близких родственников, кроме сына у него не было. Выживших обнаружить не удалось.
Я помню этот взрыв. Помню, как кровать подо мной затрещала, стены задрожали. Все произошло так быстро, от чего на утро, проснувшись с опухшими глазами и в зарытой в цветной мишуре, я и не поняла, что это был не сон.
– Нет восемнадцати. Я не пробью тебе этот энергетик.
– Простите?
Парень грубо ставит жестяную банку на кассу.
– Либо паспорт, либо я вызываю охрану.
– Охрана из-за энергетика? Это как минимум не справедливо, мы что, в России?
Он тянется к красной кнопке.
– Хорошо, хорошо! – развожу руками. – Аскорбинку, пожалуйста.
– Осталась только с замороженной вишней.
Обречено вздыхаю. Даже здесь он со мной… Протягиваю купюру, закидываю аскорбинку в рот и выхожу из продуктового магазина.
Я слишком наивна. И иногда мне кажется, что наивнее меня в этом мире не существует.
– Изви… Извините!
Вижу Джек со стороны. Все словно не замечают ее.
– А, ой! Прошу прощ… Ай!
Кто-то наступает ей на ногу. Девушка подскакивает, и учебники из ее рук рассыпаются по кафельному полу.
– В следующий раз, я буду твоим гидом прямо до класса, – подхожу, опускаюсь к девушке. Голубые глаза засветились. Возвращаю девушке ее вещи и та заталкивает их в шкафчик. – Зачем ты просишь у всех них прощения?
– Когда я была маленькая, с «добротой» меня познакомили слишком рано. Это была моя прапрабабушка. Она познакомила меня с ней.
Доброта…
Сорвут с шеи, посмотрев с отвращением, и выкинут в урну как ненужную побрякушку. Только так теперь принято
Глаза девушки погасли. Хорошо это или плохо, но за все эти долгие годы я научилась распознавать подобный взгляд от обычного расстройства.
Также взбираюсь к воспоминаниям…
Волнительный голос подруги моей бабушки, который просил его послушаться. Несдержанность бабушки, что открыла мне саму правду.
После ее крика позади провода, вперемешку со слезами, мои глаза замирают в одной точке, и дальше все впадает в искусственную кому. Голос бабушки, все резко отмирает. Ноги подрываются с места, разум затуманен и слышен лишь один ритм сердца. Я бежала так, словно от этого зависела моя жизнь. Бежала так, будто в самом конце, это могло бы спасти его. Я помню тишину в своей голове, помню, как дорога пред глазами затмевалась прозрачной пеленой слез, помню, как перебегала дорогу, но не помню того, пеклась ли я о своей жизни как волновалась о его.
Дом.
Лестница наверх.
Дверь…
Мой дедушка умер когда мне было всего четырнадцать. И я никогда не могла подумать, что так рано пойму, что на самом деле означает смерть.
Беру девушку за руку. Еще немного и она не выдержит.
– Она говорила, что только добротой я смогу уберечь мир, так может… Может быть, показав им себя настоящую, я смогу убедить их, что им ничего не угрожает?
– Многие убивают другого, ради собственного спасения. Это не судьба решила за них. Они сами сделали такой выбор.
– А что, если они делают это против своей воли? Никто ведь не рождается сразу плохим. Что-то мне подсказывает, но где-то глубоко внутри у них все ещё осталась доброта. Люди не должны прогнить до конца, ведь так?
Ее глаза светились искренностью и надеждой. Словно мечтающий ребёнок, чьи глаза загораются вновь и вновь верой и надеждой, с новой прочитанной ему сказки…
– Продолжай спасать этот мир, – я выдерживаю паузу, – только не смей погубить себя. Не все люди способны на искренность и не все они так чисты, как ты думаешь.
– Милые бошмачки, – послышалось позади. – Прямо как миниатюрная куколка.
Мой гневный взгляд в сторону голоса.
– Извини, Итан, но мы слушали твои «комплименты» на прошлой неделе. Лимит исчерпан. Увидимся в следующем месяце.
– Мне всегда было интересно, почему твой брат не вступил в Хайд, – останавливает нас парень, но скорее – Джек.
– Твоя шайка такая же жалкая, как и ты сам, – привлекаю внимание, переманив взгляд Итана с тела подруги на себя. – Неудивительно, почему с каждым днём Хайд становится все меньше. От тебя уходят даже твои люди, так как ты можешь называть себя лидером после этого?