Гаммельнская чума (авторский сборник)
Шрифт:
— Вы не можете отрицать, что мы достигли определенных результатов, — заметил Кэлхаун.
— К несчастью, да!
Граймс сидел за столом в кают–компании, которая наконец-то приобрела привычный вид, и устало наблюдал за очередной перебранкой. Как бы то ни было, можно немного расслабиться. Место, где они оказались на этот раз, было выбрано почти случайно, хотя Суинтон и инженеры пытались производить какие-то вычисления. Граймс вспомнил, как после гибели “Королевы Полюса” беседовал с Модели — ныне покойным Модели из его родной Вселенной. Что ни говори, а пилотом тот был неважным. Возможно, к его двойнику это не относится. Возможно, этот Модели — гений Навигации и настоящий ас. Но Граймсу уже довелось на собственном опыте узнать,
— Господа, — громко произнес он, прерывая спор. — Хочу вам напомнить, что поиском виноватых мы займемся позже — если в этом возникнет необходимость. Сейчас наша задача — решить, что делать, чтобы вернуться в нашу Вселенную. У кого есть предложения?
Предложений не было ни у кого.
— Мы стали жертвой патриотических чувств мистера Мэйхью, — продолжал Граймс. — Конечно, если бы не он, никакой лозоходец никогда не вытащил бы нас из этого… подпространства. Но мистер Мэйхью действительно влюблен в свою планету, а большинству влюбленных свойственно идеализировать предмет своего обожания. К несчастью, другого объяснения я не вижу. Он вдохновил этим светлым образом нашего многотерпеливого Дженкинса. А поскольку Дженкинс мог опираться лишь на ту информацию, которую ему передали, он и привел нас во Вселеную, где Лорн выглядит именно так. Насколько я понял, в этой Вселенной Приграничье не существует даже как отдельное территориальное образование — не говоря уже о суверенитете. Гхм… Лорн — и, вероятно, другие планеты — входят в состав Федерации. Вы ничего не говорили Дженкинсу о Далекой, Мэйхью? А об Ультимо? О Туле? Понятно, что это позволит получить более высокий уровень жизни… ну, и ряд других преимуществ. Но мы, приграничники, считаем, что независимость- это слишком высокая плата за жизненные блага. Что касается причин, по которым мы решили воздержаться от контактов с жителями данной Вселенной… Я взял на себя смелость решить, что никому из нас не захочется встретиться с другим собой, у которого есть тот же дом, та же работа, та же жена…
— Прекрасно, сэр, — подытожил Рэнфрю. — А что у нас есть?
— Дженкинс, — изрек Кэлхаун.
— Совершенно верно. Дженкинс — это по–прежнему все, что у нас имеется. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое. Вопрос — каким образом?
— У нас есть еще кое-что, — без улыбки произнесла Соня. — Ваша интуиция.
— Интуиция?
— Конечно. Она вас ни разу не подводила.
— Я бы скорее назвал это результат экстраполяцией прошлого и настоящего.
Он снова опустился в кресло, пристегнулся и стал вспоминать. Вскоре он уже не обращал внимания на спор, который закипел с новой силой. Он вспоминал все события, начиная с того дня, как Соня вошла в его кабинет. Он вспоминал, как они в первый раз пересекли невидимые границы своей Вселенной — но так и не достигли иной. Они сорвались в эту бездну. А что было до этого? Странное чувство раздвоенности, затем легкий толчок… А может быть…
— Мистер Мэйхью!
— Какого… Ох, простите… Да, сэр?
— Что вы можете сказать по поводу нашего корабля?
— Ну… корабль… Крейсер…
— Вы точно не его не… идеализируете?
— С чего мне его идеализировать, сэр?
— Ну, вот и славно. В таком случае, я попрошу вас еще раз поработать с нашим гостем. Все то же самое, как и в прошлый раз. Опять от тьмы к свету с рамочкой в руке.
— Но вы только что сказали, что моя необъективность слишком далеко заходит… Вернее, заводит!
— Ну да. Но вас никто не просит снова вспоминать Лорн. Вы покажете Дженкинсу “Дальний поиск”.
— Но разве мы не на “Дальнем поиске”, сэр?
— В таком случае, самое время вернуться к себе!
— Холод, — прошептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, абсолютно ничего. Здесь нет ничего, кроме вас — и тонкой изогнутой спицы, которую
Мэйхью принялся во всех подробностях описывать корабль. Судя по всему, вся необходимая информация выуживалась по ходу рассказа непосредственно из памяти офицеров и техников, псионик напоминал о тьме и холоде, которые окружали Дженкинса. Контраст получался весьма живописным. Потом Мэйхью взялся за экипаж. Иногда это было даже забавно… иногда. Пожалуй, Мэйхью действительно не был склонен идеализировать его корабль… а офицеров — и подавно.
Но это был их Дом. И эти люди, со всеми своими достоинствами и слабостями, были одной семьей, которая его населяла. И Граймс чувствовал, что не раз вспомнит слова, которые услышал сегодня… если здесь можно говорить о “сегодня” и “вчера”.
Это был их Дом. Может быть, сила гипнотического внушения действовала не только на спящего лозоходца — но Граймс мог подписаться под каждым словом Мэйхью. Их Дом. Он был совсем близко — стоило лишь протянуть руку, чтобы ощутить холодную твердую поверхность его металлической обшивки. За которой были комфорт, тепло и надежность…
Это был их Дом. И каждый из них был его частью. Пожалуй, с удивлением подумал Граймс, этот человек в стеклянном ящике, который появился из неведомо каких глубин пространства и времени — тоже часть их Дома, соединен с ним кабелями и трубками, как пуповиной.
Он повернулся к Соне и словно сквозь сон, услышал, как она сказала:
— Интуиция вас не подводит, Джон.
И он снова вспомнил все, что случилось. Как они готовились к охоте за Призраками и что из этого получилось. Как они оказались за пределами пространства и времени. И понял… что все сложилось именно так, как он хотел. Но теперь уже не было необходимости в политическом союзе вождей потенциально враждебных племен.
Как подобное могло прийти ей в голову?
— Что ж, — с трудом проговорил он. — Гхм… было очень приятно с вами познакомиться. А теперь…
— И мне… — эхом отозвалась она.
— Прошу прощения, дамы и господа, — вмешался Мэйхью, — но я считаю своим долгом вмешаться. Да–да, мы вернулись в нашу родную Вселенную. Я намерен неукоснительно следовать кодексу Райновского института и прекратить всякие попытки читать чьи-либо мысли без разрешения… Но прежде я должен вам кое-что сказать, сэр. Все эти рассуждения про политический союз — просто слова. Нужно было с чего-то начать… если хотите. И еще: миледи нашла то, что искала… вернее — того, кого искала. Она нашла… Его. И имя этого человека — не Дерек Калвер и не Билл Модели.
— Будь он офицером ФИКС, его отдали бы под трибунал, — заметила Соня.
— И на Флоте Миров Приграничья тоже, — добавил Граймс. — Но я, пожалуй, не буду давать ход этому делу.
— Вы совершенно правы. Он сказал именно то, что я сама собиралась вам сказать, Джон. Будем считать, что он помог нам сэкономить время.
Обычно за такими словами следует поцелуй произвольной продолжительности. Но в этом не было необходимости. Они и без того знали, насколько близки друг другу. Рука об руку Граймс и Соня вышли из двигательного отсека и направились в рубку.