Гаммельнская чума (авторский сборник)
Шрифт:
Не дождавшись рапорта от инженеров, Граймс сам отправился в двигательный отсек. В общем, он догадывался, что там происходит: весь техперсонал собрался вокруг Движителя и пытается ликвидировать поломку. Расспросы по интеркому не вызвали бы ничего, кроме раздражения. Разумнее было лично посмотреть, что произошло
В дверях отсека он остановился. Ситуация была понятна с одного взгляда: заело подшипник главного ротора. Трое “имамов” и инженер межпланетных двигателей висели на этом гигантском колесе среди сверкающего хитросплетения разнокалиберных гироскопов и, болтая ногами в воздухе, пытались сдвинуть
— Нужно было установить здесь наше оборудование, сэр!
— Почему?
— Потому что на нашем есть автоматическая система замены смазки, вот почему. Эти твари оборудовали корабль с учетом своей треклятой анатомии. Голову даю на отсечение, они температуру подшипника определяют по запаху. Видели, какие у них носы?
— Возможно, — пробормотал Граймс. Помнится, у далеких предков человека тоже было неплохо развито обоняние. Да, за все приходится чем-то платить. — Мистер Бронсон, сколько вам требуется времени?
— По крайней мере, часа два. Может быть, три. Точнее сказать не могу.
— Хорошо.
Граймс задумчиво посмотрел на носки своих ботинок.
— А за какое время вы сможете переделать систему смазки под наши стандарты?
— Даже не думал об этом, сэр. Дня четыре, не меньше.
— Столько у нас нет, — сказал Граймс, обращаясь скорее к себе, чем инженеру. — Постарайтесь справиться как можно быстрее. Как только закончите — сообщите.
На пороге он обернулся и с усмешкой проговорил:
— Кстати, неплохая мысль — подбирать вахтенных офицеров с хорошим нюхом!
В рубке он почувствовал себя более комфортно. Офицеры сидели на своих местах, и перед ними светились абсолютно пустые экраны радаров. На миллионы миль вокруг них не было ровным счетом ничего.
Граймс рассказал Соне и Вильямсу о том, что произошло с главным гироскопом.
— Значит, они попадут на Стрее раньше нас, — подытожил старпом.
— Боюсь, что так, коммандер.
— И что нам теперь делать?
— Для начала неплохо бы выяснить, какова ситуация на Стрее, — проговорил Граймс. — Мне почему-то кажется, что этот мир крысы еще не захватили — в отличие от других миров. По крайней мере, стоит рискнуть и сесть там.
— Попытаться сесть, — поправила Соня.
— Хорошо, попытаться сесть на Стрее. Только вот оправдан ли такой риск?
— Несомненно, — сказала она твердо. — Насколько я поняла Мэйхью, крысы побаиваются обитателей Стрее. Между ними установлено нечто вроде дипломатического нейтралитета: вы нас не трогаете — мы вас не трогаем.
— Уж кого–кого, а ящеров Стрее я знаю, — сказал Граймс. — Не забывай, я был первым человеком, который высадился на эту планету — равно как и на остальные планеты Восточного круга. Помнится, мне удалось установить с ними не только дипломатическиеотношения. Конечно, у них есть свои странности — но они все-таки ящеры, а между млекопитающими и пресмыкающимися огромная разница.
— Когда экипажу
— Что?! Он совсем рехнулся? — Граймс потянулся к микрофону интеркома.
— Успокойся, Джон. Конечно, все псионики немного не от мира сего. Но поверь, у Мэйхью пока все в пределах нормы. Он действительно установил контакт с эскадрой. Только не с командным составом и даже не с техниками. Дело в том, что у них существует нечто вроде… подпольной организации.
— Не говори загадками.
— Это лучший способ остудить твою горячую голову. Мне совершенно не хочется, чтобы ты выкинул Мэйхью за борт без скафандра, а потом об этом жалел. Так вот, их подполье — это те самые псионические усилители. У меня не поворачивается язык назвать их “мозгами в желе”, поскольку мозги, как ты помнишь, исключительно человеческие.
— Гхм… С ума можно сойти. Как ты себе это представляешь? Я не думаю, что их усилители работают сами по себе. Между псиоником и его усилителем существует очень тесная связь. Как ты думаешь, почему наш Мэйхью так любит своих собак? Любить — значит знать.
— Я бы так не сказала. И не забывай, что наши телепаты используют мозг квазиразумных животных. Ты можешь себе представить, чтобы собака самостоятельно выставила псионический блок? Зато любой хорошо обученный псионик в принципе способен “закрыться” от другого телепата. А заодно и прикрыть всех, кто находится по соседству.
— Хорошо. Тогда почему крысы используют людей? Они не боятся саботажа? Ведь от псиоников иногда зависит все, если не больше!
— А кого им еще использовать? Кошек, собак? Да они испокон веку охотились на крыс! О каком симбиозе может идти речь?
— А разве люди не уничтожают крыс?
— Тут несколько иная ситуация. Люди ополчались на крыс, только если те их уж слишком донимали. Основную же часть времени это были отношения… скажем так, вооруженного нейтралитета. Думаю, крысы испытывают к нам не только ненависть. В конце концов, сотни лет их предки, что называется, питались с нашего стола. Вряд ли они пропали бы без нашего покровительства. Но у меня есть подозрение, что здешним крысам есть за что сказать людям “спасибо”. Может быть, здесь было больше юных натуралистов, которые дущи не чают во всех видах позвоночных — не знаю. Но поверь, я скорее говорила бы о смешанных чувствах, чем о ненависти.
— А что еще может быть?
— Постарайся представить себе, что ты телепат, ты родился на одной из планет здешнего Приграничья. Но прежде, чем твои таланты были замечены, ты жил с родителями, рос… у тебя были друзья — и почти наверняка, подружка.
— Я понял. Дом, милый дом.
— Именно. А потом тебя… призвали на службу.
— И ты хочешь сказать, что они будут рисковать ради…
— Еще бы! Мэйхью опять решил поработать змеем–искусителем. Вошел к ним в сны — если можно так выразиться — очень мягко, ненавязчиво, и представил впечатляющую картину красот и чудес Приграничья. Разумеется, нашегоПриграничья. Слегка приукрашенную… но чего не сотворишь для пользы дела!