Гангут. Первая победа российского флота
Шрифт:
Тактическая ошибка адмирала Ватранга и штилевая погода неожиданно дали нашим хороший шанс на успех. И этим шансом следовало немедленно воспользоваться. Не теряя времени, Петр отдал командирам гребных судов приказ приготовиться к прорыву.
25 июля днем дул слабый юго-восточный ветер, к вечеру он затих. На флагманскую галеру для получения последних указаний прибыл капитан-командор Змаевич, по своему обыкновению при длинном белом напудренном парике и в позолоченных сверкающих латах. «Человек благородный и хороший солдат», — так характеризовал его один из современников. Происхождением Мато Змаевич был из рагузских галерных капитанов. Гордился своим дворянством и отличался храбростью в бесконечных морских
Итак, вечером авангард гребного флота под командованием капитан-командора Змаевича в 20 скампавей перешел из бухты Тверминне к месту стоянки сторожевого отряда. Главные силы были также приведены в готовность к переходу.
В ночь с 25 на 26 июля, как и обещали рыбаки, установилась штилевая погода. Шведская эскадра стояла на Гангутском плесе так близко к берегу, как это позволяли глубины. Однако оставшихся кораблей было уже явно недостаточно для того, чтобы перекрыть весь Гангутский плес и не допустить прорыва наших гребных судов. Впрочем, Ватранг, серьезно обеспокоенный приближением нашего авангарда, приказал своим кораблям ночью перейти под парусами поближе к противнику. Но начавшийся штиль нарушил ордер шведов и вынудил их корабли вновь стать на якорь.
К утру 26 июля Петр принял окончательное решение — авангарду идти на прорыв, причем обойти шведский флот мористее, вне дальности его огня.
Командир авангардного отряда Матвей Змаевич получил приказ «объехать неприятельский флот морем», то есть прорваться мимо шведской эскадры Два десятка галер авангарда, выдвинутые еще накануне на исходную для прорыва позицию, были давно в полной готовности к бою. Перед их командами стояла нелегкая задача — прорваться вокруг Гангутского полуострова мимо шведской эскадры и укрыться в шхерах к западу от Гангута. Предстояло пройти на веслах более полутора десятков миль на веслах при максимальном темпе гребли и с большой вероятностью боя со шведами. Но иного выбора не было.
В 8 часов утра галеры Змаевича начали движение. Пока авангард проходил шхеры, шведы пребывали в неведении о начале прорыва
Но едва наши суда вышли из-за островов и начали обход шведского флота, Ватранг немедленно сыграл «алярм», но было уже поздно.
Внезапность и штиль сделали свое дело. Парусные корабли были лишены возможности двинуться под парусами. В отчаянии Ватранг приказал буксировать корабли шлюпками и идти наперерез русским галерам, но было уже поздно. «Мой корабль, — писал шведский командующий, — был взят на буксир тремя шлюпками и одним шхерботом, но все же я не мог подвергнуть галеры серьезному обстрелу, хотя я стрелял в них из пушек. Чем ближе, однако, я со своим кораблем, находившимся на главном пункте, и другие наши суда подходили к ним, тем дальше они уходили в море».
Несмотря на обстрел шведов, галеры продолжали прорыв. Большинство шведских ядер падало с недолетом, неприятель не успевал выйти на дистанцию эффективного огня. Отряд Лиллье, повернувший по сигналу Ватранга на соединение с главными силами, также не смог продвигаться из-за штиля.
— Навались! — не кричали, а буквально молили офицеры истекающих потом солдат на веслах
Впрочем, эти призывы были напрасными. Те и так гребли на пределе своих сил, прекрасно понимая, что цена их гребли — это их жизнь.
К 10 часам
Однако едва галеры миновали Гангут, навстречу им с запада показалось несколько шведских кораблей. Это был отряд контр-адмирала Таубе (фрегат, галера и 6 шхерботов), дополнительно вызванный Ватрангом с Аландского архипелага для усиления. «Слышана была в шхерах из пушек многая пальба», — отметил в своем журнале Федор Апраксин, находившийся в это время в Тверминне. Когда противники сблизились, началась перестрелка, но она была недолга. Не приняв боя, контр-адмирал Таубе повернул вспять и, отказавшись от присоединения к эскадре, предпочел скрыться в шхерах. «Я принужден был повернуть немедленно назад, чтобы не быть взятым», — оправдывался впоследствии Таубе.
Тем временем, убедившись в успешности прорыва авангарда, Апраксин сразу же отдал приказ о выходе следующего отряда 15 галер пошли тем же курсом, что и отряд Змаевича Однако к этому времени шведским кораблям буксировкой удалось отойти от берега и занять более выгодную позицию.
В ответ наши галеры взяли курс еще дальше в море и с успехом вновь миновали шведскую эскадру. «Хотя неприятель, — отмечал Апраксин, — корабли свои буксировал, к тому же начался быть малый ветер и шли к нашим скампавеям лавирами и из пушек довольно стреляли, однако же наши, несмотря на то, шли в гребле зело порядочно и в шхеры вошли».
Успех отряда Змаевича позволил Петру, не откладывая в долгий ящик, послать вслед за ним на прорыв сторожевой отряд Петра Лефорта (15 скампавей).
Петр Лефорт был племянником покойного учителя Петра Франца Лефорта, которого последний вызвал в свое время из Женевы. Отсвет привязанности царя к дяде падал и на его племянника. По этой причине Петр Лефорт сделал к 1714 году неплохую карьеру. Что касается личных качеств Петра Лефорта, то он был человеком, лишенным инициативы, нерешительным, самолюбивым, лицемерным, мстительным, к тому же постоянно стремившимся к наживе. Но и коммерческими делами он не желал заняться серьезно; долгое время имел намерение поехать в Китай, где думал разбогатеть, однако мысль о поездке, которая должна была длиться три года, пугала его. В России же тоже боялся обосноваться, мечтая заработать и вернуться в Европу. Смелостью он также отнюдь не обладал. Сохранилось одно из его писем: «Сегодня я отправляюсь сражаться с татарами, которых, я надеюсь, мы никогда не увидим». Впрочем, будем честны — при Гангуте Лефорт-младший показал себя если не блестяще, то вполне достойно.
…И снова удача! Лефорт также прорвался, держась мористее шведского флота Прорыв всех 35 галер был завершен как раз к полудню, когда должен был появиться ветер, и занял всего около трех часов.
К 11 часам утра оба наших галерных отряда, соединившись, направились в глубь Абоских шхер.
Между тем как раз во время прорыва сторожевого отряда Петр получил донесение о появлении у строящейся переволоки отряда Эреншельда. Задача была выполнена — шведы клюнули и выслали часть флота для блокирования переволоки. Надобность в перетаскивании судов по сухопутью в связи с прорывом судов и с появлением шведского отряда у переволоки сразу отпала Петр приказал прекратить сооружение деревянного настила, а солдат немедленно вернуть на галеры.
Одновременно он велел передать Змаевичу приказ заблокировать и атаковать отряд Эреншельда. Но с ходу атаковать шведский отряд русские галеры не могли, поскольку солдаты были до крайности вымотаны долгим ускоренным прорывом. К тому же Эреншельд, увидев превосходящие силы русских в устье шхер, немедленно отошел на северо-запад в Рилакс-фьорд, где он был заблокирован Змаевичем.
В полдень 26 июля погода быстро стала меняться. Наконец-то подул столь ожидаемый шведами слабый зюйд-ост, и адмирал Ватранг немедленно принял меры, чтобы объединить свою эскадру. С «Бремена» ударила сдвоенная пушка — сигнал кораблям Лилье ускорить возвращение к Гангуту.