Гапландия
Шрифт:
Я растерялся, но всего на секунду.
– Мне не в чем виниться.
– Ой ли, ой ли, – певуче вздохнул следак.
Он полез рукой в треуголку и достал оттуда очки в дешевой оправе. Поглядел на меня, на монитор, снял их, достал другие. «Так получше, – пробормотал он, поглядел на клавиатуру, достал и примерил третьи очки, – А так еще лучше».
Кассин пододвинул ко мне прямоугольник
– Так совсем хорошо, – сказал он.
Мне против воли стало смешно.
– Итак, начнем, – сказал Кассин и тут же уронил на пол блокнот. – В каких вы отношениях с Павлом Кольцовым? – спросил он из-под стола.
– Ни в каких, – сказал я, удивляясь. – Учились в школе давным-давно.
– И отношений не поддерживали?
– До вчерашнего дня нет.
Начало кое-что проясняться. Эх, Вжик! Вот оно, твое несогласие! Напился – веди себя достойно. Не надо поносить того, кого не надо. По ходу, бармен настучал.
– И должен вам сказать, – объявил я вылезшему Кассину. – Что наша встреча была случайной. Позицию Павла не разделяю.
– Это да, это правильно, – следователь потер нос. – Вы же ж засвидетельствали согласие с аудиозаписью допроса? И предупреждены о последствиях.
– Так это, – я показал жестом, как чип подносил к планшету.
– Замечательно, – Кассин застучал пальцами по клавиатуре. – В каких отношениях вы с Федором Вайсом?
– Не знаком. Нет отношений.
– С Анжеликой Труновой?
– Кто это?
– Понятно, – следователь зевнул. – Вы сказали, что позицию Кольцова не разделяете.
– Верно. Я как клауфил против подобных высказываний. Считаю, протестные настроения играют в пользу наших врагов.
– Каких врагов?
Я на мгновение замешкался.
– Как каких? Северяне, чедры, Америка.
– Англосаксы, да?
Тут я стал сомневаться. Или дело не во Вжике? Или во Вжике, но по-другому? Зря я на бармена подумал. Павлик, Павлик…
– Новых директив не читал еще. Враги – те, кто враги. И мы должны бороться с любыми.
– В новых указах все по-старому, – покачал головой следователь. – Значит, должны бороться?
–
– И вы думаете, что Федор Вайс работает на Чедру?
Я думаю, детский сад такие уловки. Вслух сказал:
– Сожитель Вайс мне не знаком.
– Гусь свинье не сожитель, чего там, – Кассин, кажется, смутился. – Извините, Александр. Я старый человек и допросы веду по старым методичкам. Как в эрэф еще. Ох же ж! Но вы понимаете – служба.
– Понимаю. Кино смотрю.
– Вижу, что смотрите, – Кассин глядел в свой монитор. Я, понятно, не видел, что там, но очень вероятно – моя история браузера. Чего бы он иначе англосаксов приплел? От консьержей не скрыться.
– Если я дал повод усомниться в лояльности, то давайте прямо, – сказал я.
– Нет никаких сомнений. По лояльности, – сказал Кассин. – Вы задержаны по подозрению в убийстве Павла Кольцова.
Удар! Укол с разбега. С таким трудом удалось успокоиться, но чувствую – плыву.
– Пашка?.. Убит?
– Насмерть! – воскликнул следователь. – Мастерски! Адъютанта вооруженных сил, ветерана. Как вам это удалось?
Я не знал, что отвечать. Я реально падал с большой высоты.
– Случайно, – еле выдавил я.
– Без умысла?
– Без.
– Признаетесь в убийстве?
Память паниковала, хлестала веслами по глади, и случайно нашла полезное.
– В убийстве нет, – сказал я из дальней дали. – Неосторожное причинение смерти. Я разозлился, когда Вжик… когда он… память предков оскорбил.
– Разозлился и что?!
– Обругал…Бросил в голову… ему… тяжелое дно… стакан… такие в барах. Тяжелые.
– И?
– Я не хотел…
– Дальше?! Шэлтер! Дальше!
Все мучения, все унижения, вся боль сегодняшнего дня. Памятник в Парке памяти. Девочка с мороженым, и камера с кирпичной стеной.
– Потом ты дождался Кольцова, – шепотом подсказал Кассин. – Дождался? Позвал его и? Что было дальше?
– Я не помню.
Передо мной оказался стакан воды. Я не заметил, когда следак успел налить. А он пересел за приставной стол напротив меня и сказал:
– Пейте. Успокойтесь.
Конец ознакомительного фрагмента.