Гарь
Шрифт:
— Какое же приключение?
— Ну, например, сразиться с башами.
Анна глянула на Грана, увидела на лице его искренний интерес и продолжила:
— Ну, знаешь. Можно победить баша и получить золотую пыльцу. Она волшебная. Исполняет желание.
— А… Как ты хочешь их победить?
— Оружием. Они же боятся железа, это все знают. И у меня с собой есть, я же не рохля какая-нибудь.
Лес снова затрещал. Становилось всё темнее и темнее.
— А не жалко тебе башей-то?
— А что жалеть, — отмахнулась Анна. —
— Не знал.
Дорогу преграждала поваленная сосна через которую пришлось перебираться, раздвигая колючие ветви. Руки нового знакомого Овечка не отпустила, мало ли, потеряется, раз уж он умудрился на прямой дороге заплутать.
— А вот! — продолжила она. — Многие думают, что они красавцы все, но мне Божислав рассказал, что это — враки, чтоб мозги пудрить. На самом деле у них серая морщинистая кожа, огромные клыки и острые уши! Если увидишь такую тварь сегодня, или в другую Жатву — беги или тыкай в неё железом.
— Хорошо, я учту.
Овечка вгляделась в даль. Дома всё ещё не было видно, но ей показалось, что впереди сиял какой-то огонёк.
Она развернулась к спутнику, чтоб сообщить о наблюдении, но не сказала ни слова. Что-то было не так, но поняла она это только сейчас. Ветер скинул капюшон с головы Грана, но лицо его было жёстким и злым, и смотрел он на Овечку взглядом голодного волка, а не беспечного бродяги.
Тревога жесткой дланью сжала желудок девочки. Она почувствовала себя как те глупые дети в сказках, которые ведутся на морок, а потом жалеют. Только тут ведь даже иллюзии не было.
Ох, какая же она дура…
Еле-еле она умудрилась улыбнуться. Голос дрогнул, но всё же произнес:
— Пойдём, тут совсем немного осталось…
Гран кивнул.
Шея Анны покрылась испариной, не смотря на холод. Ей было очень жарко и мысли, как та же снежинки, беспорядочно кружились в её голове. Конечно, она могла ошибаться, и он просто загрустил о своём или разозлился на погоду, или ещё что-то, мало ли что у людей в голове происходит.
А может, он баш? Может, они всё-таки не чудовища, а вот такие: злые и красивые, и она, бедная дурочка, угодила в лапы Жатвы? Надо что-то делать, если так.
Овечка. Быстрая. Очень быстрая. Если отвлечёт его, то успеет скрыться в лесу: надо только найти подходящий момент.
А может, она всё же ошибается, и то, что она оставит человека одного в лесу будет страшным злодеянием? Но она может попробовать побежать! Кинется в погоню — значит, злодей, а останется на месте — всё в порядке.
Она ждала момента, и каждый новый шаг давался ей всё труднее. Стволы деревьев на белом фоне начали сливаться в какой-то единый узор.
Глубокий вздох. Пора.
Резко обернулась, посмотрела за плечо нового знакомого, и, придав своему лицу выражение ужаса (хотя и стараться не очень-то было надо, она боялась и так), крикнула:
— Что это?! Там, за елкой! Ох, это всадник!
Сработало! Гран обернулся,
Внутри нее теплилось много надежд: что она ошибается, что она окажется достаточно быстрой, или что Гран не захочет ей навредить.
Но эти надежды рухнули вмиг, когда её схватили за капюшон и повалили на снег.
Анжей услышал крик. Далёкий, тонкий, но этот крик он узнал бы из тысячи. Неизвестно откуда появились силы — он бросился вперед, щурясь от метели, выхватывая куски леса из тьмы светом фонаря.
— АННА!
Снова крик Овечки.
Анжей бежал вперёд, в страхе выкрикивая её имя.
Она ничего не видела: снег залепил ей глаза, а ворот куртки душил. Сквозь собственный крик и возню, она расслышала, что Гран говорит: “постой”, но останавливаться не собиралась. Надо было действовать.
Правой рукой она выхватила из рукава левого железный кинжал и наугад ударила.
Этот кинжал ей подарил один друг — матрос по имени Петр, со словами “он будет оберегать тебя в трудную минуту”. Так и вышло.
В темноте ночи раздался короткий крик боли и нападающий на секунду разжал хватку, и это позволило девочке проползти всего лишь пару метров, как её снова перехватили.
— Это было глупо, — прошипел Гран.
Анна снова закричала.
А в ответ услышала своё имя.
Анжей увидел две фигуры на дороге. Он понял всё сразу, хотя обычно и не мог похвастаться таким талантом. Закричав: “Анна!”, бросился вперёд и тут же поскользнулся. Ногу повело назад, тело завалилось вперёд, сгруппироваться не успел и ударился коленями и подбородком о лёд. От резкого толчка выбило весь воздух из груди, а фонарь улетел дальше по дороге, на прощание мигнув.
Гран остановил полёт фонаря подошвой ботинка. Стекло хрустнуло.
Свободной рукой Гран убрал волосы со лба. Вторая была вся в крови: из дыры в рубахе на предплечье виднелась глубокая рана, которую баш разглядывал с холодным любопытством.
— Вот так дела… — пробормотал он.
Анжей кое-как встал, не обращая внимание на ушибы. Овечка барахталась на снегу, но Гран наступил ногой ей на капюшон, что приводило девочку в крайнее смятение, ближе к панике.
— Отпусти её! — закричал Анжей. — А ну немедленно отпусти!!!
Вместо ответа Гран наклонился, дёрнул Овечку за волосы. Она вскрикнула, повалилась назад, а баш перехватил у неё кинжал.
— Ладно, отпустил, — он разжал ладонь.
С ухмылкой осмотрел Анжея.
Злость и уверенность быстро улетучились из мальчика — сейчас он стоял в темноте безоружный, замёрзший, не понимал ничего. Он просто хотел забрать Анну и пойти домой.
Он уже начал было говорить с обидчиком, как тут Анна вскочила и завопила:
— Это нечестно! Это же железо! Ты должен был рассыпаться!