Гарант мира для высшей расы

Герас Татьяна

Когда-то очень давно, Кантию населяли только мы — эльфы. Эйле лишь одна из творцов, чье имя нам известно. Боги существуют вечно. Действительно вечно, а не так, как про тех же древних эльфов думают, например, люди. Конечно, мы крайне мало знаем о наших создателях, но то, что расу остроухих создала именно Эйле — богиня гармонии, милосердия и природы, — это точно. Какое-то время она развлекалась этим миром, но как хорошая мать — а эти чувства, видимо, ей не чужды, — она поняла, что ее дети должны развиваться. А какое развитие, если нет конкуренции? Да и таланты показать не перед кем. Уж не знаю как там дело было, но Кантия в какой-то момент стала весьма густонаселенной. Притом создателями многих народов стали вовсе сторонние творцы. Подземников привел Ториан — бог кузнец, мастер огня и любитель пещер. Пустынники поклоняются стихиям и магии,

и их создателем считают Хаос. А вот люди — с ними интереснее… Какого-то определенного творца у них нет. Такое ощущение, что они некий побочный продукт, который оказался слишком живучим и приспособляемым к любым условиям. А ещё они плодятся, как кроли, и верят в тех богов, что ближе к землям, которые человечки занимают. Короче, эту часть истории я знала и ни чем, кроме некоторой доли цинизма, она не отличалась от известной мне.

Но дальше началось совсем иное повествование.

— Мир развивался многие годы, рас прибавлялось, из которых кое-какие оказались весьма воинственными и амбициозными. В отличие от эльфов, что, разумеется, были сильными и мудрыми, но вот воинственными не считались. Какая война, когда твоя суть хранить землю Кантии и искать пути гармонии? При этом эльфийки так хороши, а искусство, ткачество, оружие и масса полезного, что выходило из-под рук остроухих — вне конкуренции. Да мало ли что ещё? Эльфам всё удавалось! Любую мелочь они превращали в шедевры. Их города поражали… — Альд улыбнулся, словно видел все эти картины перед глазами. — А сила, что питала Священную рощу, дарила почти вечное здоровье, — он вздохнул и сложив руки на груди спросил не без иронии, — Скажите, Первородная, зная хотя бы тех же слабых и жадных людей, вы поверите, что они просто будут благоговеть перед ушастыми и не возжелают забрать все то, что так легко может даться в руки? Ведь дети Эйле были мирной расой, тогда ещё.

Я пожала плечами.

— Наша история говорит, что моему народу пришлось научиться защищаться. Но, как я понимаю, все было совсем не просто, ведь так?

— Несомненно, — согласно покивал жрец, и посмотрел за полуприкрытое шторкой окошечко. Наша карета пробиралась улочками Мелетии, мягко скользя по мощеным камнями мостовым. — Эльфы попали в серьезный переплет. Конечно, им действительно пришлось начать учиться защищаться, но только в тот момент этого оказалось мало. И тогда они взмолили свою мать о помощи. И Милосердная откликнулась. Призыв отчаявшихся, но не сдавшихся был услышан и Благая предложила выход: раз чаша равновесия качнулась, то ее нужно уравновесить. Коли народы не могут жить в мире, их нужно заставить и кому как не хранителям Кантии взять на себя роль и такой силы? — жрец пронзил меня взглядом и спросил, — Миледи, напомните, как ещё эльфы называют себя?

— Дети Эйле? — он покачал головой, давая понять, что нужно что-то иное. Я не совсем понимала к чему он клонит, — Может тогда просто дети природы?

— Вот! — он наставительно поднял вверх палец правой руку. — Именно, Первородная. Дети природы! А стало быть и бороться должны не сколько оружием, сколько ее силой. Эйле спросила главу рода князей, что стоял тогда у власти, готовы ли они измениться, чтобы встать на защиту остального народа? Навеки иными стать, безвозвратно…И тот ответил, что пойдет на всё, а за ним и другие потянулись.

Мои ладони сами взметнулись к лицу, прикрывая пальцами губы, сдерживая рвущийся крик от накрывшей меня догадки. Невозможной, крамольной и такой очевидной.

— Вижу, что проясняется в твоей вроде бы светлой головушке, — снова печальная ирония слов и прочертившая жесткие губы грустная улыбка. А глаза у Альда на самом деле не холодные, а уставшие. Сильно уставшие. И нет, теплом я к нему не прониклась, лишь пониманием, пусть и цели его всё ещё не ясны. Вздохнул жрец и продолжил. — Суть зверя приняло пять родов. Самых сильных мужчин только отбирали. Милосердная щедро одарила мощью и способностью восстановиться от ран, коль не прибьют сразу. Сильные воины, непобедимые. И пошли они гонять по всей Кантии зарвавшийся народец, да старые порядки восстанавливать. Воспряли эльфы духом, из убежищ повылезали. Вновь города отстраивать начали, страх стал постепенно уходить из детских глаз.

Карета затормозила и я нахмурилась, понимая, что мы уже приехали. А как же рассказ? Что стало с нашими народами? А точнее, с одним народом, что волею богини частью своей изменился.

— Не расстраивайтесь, княжна. Расскажу всё. Хотя тут и говорить особе

нечего, — Жрец махнул рукой, не спеша выходить из кареты. — И так понятно, что прошло время и разница между эльфами-оборотнями и теми, кто остался прежними, огромна. Потеряли мы способности к управлению природой, получив вторую ипостась. Да и нрав у нас значительно горячей, чем у истинных, — он опять усмехнулся, посмотрев на меня. — Кстати, истинными именно в те времена вы себя и стали называть, а тех кто зверя первыми принял…

— Первыми… — прошептала я.

— Да, леди Савенаж, Первыми. И родом тем, кто встал на защиту всех Первородных были Даны. А то, что много после наши же родичи сочли нас сначала недоэльфами, а после и просто попытались свести на второстепенные роли, как низшую расу, и породило тысячи лет ненависти. А еще истинные очень не хотели смешивать кровь, чтобы рождались новые оборотни. Они всячески старались ограничить нас, чтобы мы плодились лишь с теми дамами, что появились на свет от браков с принявшими зверя. Вот такие дела… Как точно тогда происходили события, даже и мы, жрецы Храма, уже не помним. Но неприятие рано или поздно приводит к войне. Когда-то оборотней было не так много и истинные попытались нас… Нет, не то что уничтожить — они не идиоты, повторения темных времен, когда эльфы прятались по углам не желали, — а вот подчинить, отправить на вторые роли — это же другое дело. Да только потомки Первых такой судьбы не пожелали. Вот тут сама Благая и сказала своё слово, — жрец нажал на ручку дверцы кареты, явно собираясь выйти, но повернулся и все же закончил фразу, — Нам подарили свой Источник силы, что питает суть оборотней. И, как видишь, он находится достаточно далеко от Священной рощи. Милосердная рассчитывала, что ее создания со временем поймут, что необходимы друг другу. Вот только этого не происходило слишком долго и мы все слишком увлеклись войной, — брат Альд покачал головой, — Ведь обретя независимость, Первые решили полностью отказаться от наследия предков. И даже позабыть о богине, что надели нас, как тогда считали, незавидной судьбой, за желание пожертвовать ради своего народа самой эльфийской природой. Мы стали иными и ими же и решили остаться.

Дверца слегка скрипнула отворяясь, оборотень выскользнул наружу и повернулся, чтобы подать мне руку. Я вышла из кареты, невольно оглядываясь вокруг, рассматривая величественное здание арены Мелетии. Вот только архитектурные красоты меня на самом деле не сильно сейчас впечатляли: мыслями я была не здесь, а в Селебрии, что оказалась не просто местом силы для всех эльфов, но и удобным прибежищем, откуда проще ненавидеть собственных родичей, которые, защищая свой же народ, приняли зверя. И да, наверное, это в самой природе заложено — не терпеть кого-то несхожего с нами. Подсознательно бояться и пытаться доминировать. Или уничтожить, если первое не удалось. Лишь воспитание делает нас другими, но инстинкты никуда не деваются и следующее поколение детей вновь их выпустит наружу, если не пресечь. И кто-то из предков так и поступил, притом с обоих сторон. Я понимаю, что Храм сохранил эти знания, но вот мне искренне интересно, помнит ли хоть кто-то в Селебрии, как всё было на самом деле?

— Идем, дитя, — прозвучало мягко, почти по-отечески. — Я не хотел так тебя расстраивать, поверь, — мне вновь протянули руку, предлагая идти в сторону главного входа, куда продолжал ручейками стягиваться народ Лигерии. Хотя в толпе мелькали и одежды инородцев, которых здесь в Мелетии было не так много, в основном гарнийцы. Люди и оборотни жаждали попасть внутрь, но, похоже, все места уже были распределены и народ оттесняли стражники, выкрикивая обещания прибегнуть к силе, коль толпа не образумится. Мой спутник покачал головой на это зрелище и проговорил:

— Я нарочно не спешил, чтобы мы успели поговорить, но интерес к схватке нынче просто грандиозен, — он махнул рукой охране, — Леди, пожалуй, зайдем со служебного входа, раз мы слегка опаздываем. Но без короля не начнут, его появление точно усмирило бы толпу. Но все равно поспешим.

— Брат Альд, вы ведь так и не рассказали главного, при чем тут я? — Я безропотно согласилась идти к вышеобозначенному входу, но мой взгляд на задумчивого жреца, наверное, был жалким. Да и чувствовала я себя неуютно после подобных признаний. Действительно, ни каждый день узнаешь о том, что твои предки оказались неблагодарными высокомерными подлецами. Да и то, что оба народа предпочли забыть общее прошлое, чтобы в настоящем ничто не мешало ненависти, говорило о многом.