Гарант мира для высшей расы

Герас Татьяна

Я же достаю свой полуторный, некогда тоже принадлежащий кому-то из Данов, носящий имя Куант — Опора, тоже на древнем языке эльфов. Когда-то искал упоминание отчего наши мечи носят имена на языке врагов, и так ничего и не вызнал.

Отбрасываю в сторону лишнюю сейчас перевязь и прошептав мечу «Не подведи!», приветствую соперника. Разминаю кисти, эффектно для зрителей покрутив оружие в правой руке, и перекинув в левую, делаю тоже самое.

Моран не медлит и делает быстрый выпад, без какой либо подготовки. Отбиваю и легко тут же иду в контратаку. Черненая сталь, усеянная рунами, рецепт изготовления которой утерян в

веках, звенит чистыми нотами и мелькает с бешеной скоростью, повинуясь рукам умелых бойцов. Да, брат определенно времени не терял, но и я не штаны просиживал в штабе.

Мы уже довольно долго кружим, легко, словно танцуем, а не бьемся! И, наверняка, со стороны кажется, что эти красивые па не могут при малейшей ошибке окончиться смертью оступившегося или промедлившего. Пока у нас обоих были лишь незначительные порезы, ни на что не влияющие. Так, царапины не более, полученные в момент ухода от удара. Правда вид крови на предплечье у меня, а у наследника на бедре и боку, добавлял немало зрелищности происходящему.

— Что, Черный Тигр, достаточно потешили толпу, может перейдем к настоящей битве? — зло цедит сквозь зубы Моран, когда наши мечи вновь скрещиваются в непосредственной близости.

— Так спешишь выполнить задумку Советника, брат! И что, всё из-за Шерил? — упоминание моей покойной жены — запрещенный прием, но я и ставил задачу вывести Морана из себя. Надоело. Не моя вина, что именно мне устроили некогда этот брак, да и о чувствах брата я понятия не имел. Но когда первого наследника это интересовало? Наше соперничество тянулось ещё с детства, ведь мы почти ровесники. Да и вся эта любовь, на мой взгляд, ни что иное, как извечное желание обладать тем, что есть у меня. Если и была симпатия к Шерил до брака со мной, то после она превратилась в навязчивую идею. А уж после гибели жены, я вообще остался виновен во всех бедах. И сейчас, после этих слов, и без того раскрасневшееся лицо кузена превратилось в багровое. Удары стали беспорядочными и я легко пробил его защиту, чтобы приставить меч к груди, не пытаясь ранить, но держа на острие, чтобы в конце концов закончить свою мысль. Что в этот момент творилось вокруг я не слушал, впрочем, как и Моран.

— Так я тебя разочарую, брат. Сейчас один циничный и расчетливый делец просто воспользовался тобой, как отработанным материалом, что мешает на пути его планов. Как думаешь, даже если я тебя не убью, ты долго пробудешь первым наследником после такого поражения на глазах у всей Мелетии? А? И кого Советник будет мечтать увидеть на месте Шеара? Догадываешься? Конечно же, любимого будущего зятя.

— И черт с вами, — шипит Моран и делает рывок в сторону.

А я и не держу. Ну не убивать же и вправду этого ведомого дурака?

Вновь парирую выпад и отступив, чтобы тут же провести контратаку и вновь отбив меч, и в этот раз уже выбив его из рук противника, оказаться ровно в том же положении, только теперь братец был ещё и безоружный.

— Не-ет, братец, — цежу зло, — Ты дослушаешь! Я не женюсь на леди Ленс и не стремлюсь занять твое место, но если тебе хочется оставаться в лапах того, кто убил мою жену и искалечил сына, а теперь пытается моими руками убрать тебя с дороги к трону, то ты и вправду идиот! У меня на руках доказательства!

Я смотрю в глаза Морана Дана, ожидая реакции и никак не ожидаю усмешки.

— Знаешь, Тай, ты всегда был сильнее, умнее и благороднее.

И последнее — твоя слабость. Про Советника, спасибо, запомню и использую, пригодится. Но, прости, братания не состоится, мне не нужен конкурент на пути к трону!

И тут он резко откатывается в сторону, даже не пытаясь добраться до меча и произносит, с глумливым прищуром:

— Как думаешь, долго выдержишь без своего тигра против моего, даже с мечом? Пока,Черный Тигр, твоя легенда сегодня рухнет!

А дальше на меня уже мчал огромным зверь Морана.

Мой же молчал, не отзываясь на призыв.

Акнелет. Этот подонок смазал меч самым редким и самым опасным для оборотня ядом, без запаха и цвета. Мы не умираем от отравлений, но эта дрянь справляется с нашей животной половиной, пусть и ненадолго. Вот только он всё верно рассчитал… Против зверя оборотня, в человеческой ипостаси в одиночку не выстоит никто, даже такой мастер меча, как я.

Мне остается либо пытаться сдаться, или погибнуть. Но, чувствую, капитуляцию никто не жаждет принимать, даже если бы я такого захотел. Ты прав, Моран, благородство — такая лишняя черта в Лигерии. Мгновения до приближающейся огромной кошки внутренне растянулись, позволяя промелькнуть десятку в общем-то ненужных сейчас мыслей.

Я успеваю бросить взгляд на трибуну и увидетьеё.

Глава 25. 1

Прислушайся… Тебя в ночи зову

И на рассвете мыслями встречаю

Не отпускаю… И не провожаю

Как первый луч, в руках своих держу!

Ты слышишь… Я Тебя зову…

Л.С.

Лигерия. Мелетия.

Разговор с Норией меня не просто расстроил, он всколыхнул в душе застарелый налет горечи, который я старалась не трогать уже давно.

Наверное, невольно позавидовала ей, хотя ее судьба и была не самой легкой. А ещё разозлилась. Отказываться от пары, всё равно, что добровольно делать себя калекой. Моя упрямая телохранительница похоже не понимает этого, углубившись в свои страхи и переживания.

Благородное самопожертвование. Ах, если бы! Скорее убийство души, притом не только своей, но и Рихара.

Единственный — это больше чем любовь. Гораздо больше. Это родство на глубинном уровне. Сила, объединяющая в целое. А ещё привязанность способная дарить чувство защиты, в первую очередь от одиночества. Истинные, говорят, даже мир видят иначе.

Пока они вместе.

Как от такого отказаться, когда сама твоя суть при потере превращается в ледяной панцирь, из которого уже никогда не пробьются ростки? Мой отец стал похож на сложный, отлаженный механизм, примерно такой, как умели изготавливать подземники для различных работ. Он, правда, ещё и мыслит, достаточно неплохо справляется с делами, плетет интриги и ведет расчеты политических выгод. Вот только нежность испытывать разучился, исчезла любовь к детям и близким.