Гарантирую жизнь
Шрифт:
Первым делом он запретил всем лишний раз показываться на глаза людям, чтобы возможные разведчики СС или «антенны» конунгов не засекли появления в деревне гостей. Во-вторых, Глеб составил план «превентивного ожидания опасности» и первым заступил на дежурство. Капитан понимал, что от их поведения будет зависеть очень многое в дальнейшем и что исчезновение «магического оператора» в лице Ираклия и Марии скорее всего связано с деятельностью Катарсиса, хотя возможен вариант, что это тест на терпение для членов триады.
Остаток дня
Никифор больше слушал, чем говорил, затем и вовсе уснул на диване в горнице, и гости с хозяевами перешли на веранду, где Анфиса, мать «серебряного мальчика», которого все называли Сергием, накрыла на стол.
Дмитрий тоже больше помалкивал, занятый невеселыми мыслями о Диане, поэтому Тарасову пришлось играть роль основного собеседника и умело направлять разговор в нужное русло, подальше от расспросов, кто они такие, откуда, где работают и что собираются делать. На последний вопрос он и сам вряд ли ответил бы правдиво.
«Серебряный мальчик» посидел с ними, с любопытством поглядывая на гостей, потом занялся сборкой планера, который подарила ему Мария. И вскоре под его чудесными ручками вырос летательный аппарат, который потом с изумительной легкостью кружил над двором, долго не опускаясь на землю, будто был невесом. После испытаний планера Сергий (Глеб узнал позже, что родовое имя мальчика – Световид) занялся лепкой из пластилина, и снова из-под его пальчиков вышли удивительно похожие фигурки зверей и странных животных, создающих впечатление живых существ.
– А это кто такой? – не выдержал Тарасов, показывая на серо-зеленую «шишку» с длинным носом, глазками-бусинами и ручками.
– Это шиш, – серьезно ответил Сергий. – Нечистая сила. Живет на обочинах дорог, играет пыльные свадьбы – вихри столбом.
Глеб перевел взгляд на Анфису, и та с улыбкой кивнула, подтверждая слова сына:
– Все правда, только редко теперь их встретишь, нечистиков – шиша, перебаечника, хлопотуна. Почти перевелась нежить в наших краях.
– Вы… серьезно? – оторвался от своих дум Дмитрий, подняв брови. – Неужели это не сказки?
– Стали сказками, были былью, – ответила молодая женщина спокойно. – Как говорил мой свекор: в часовом механизме нет лишних шестеренок. А нежить прошлая в нынешнем мире стала лишней, вот мир и разваливается потихоньку.
– Так вы считаете, что раньше все было не так? И эта самая… нежить по-настоящему водилась и жила?
– Все правда, жила.
– Когда же это было?
– А не так давно, еще в начале прошлого века в наших лесах одолень-трава росла и злыдни водились.
Дмитрий недоверчиво заглянул в глаза женщины, но насмешки или лукавства не увидел.
– Выходит, и домовые – не сказки? То-то мой отец всю жизнь кормил домового по воскресеньям, а мы над ним подшучивали.
– Домовые
– Как же твой отец кормил домового? – заинтересовался Тарасов.
– Клал на блюдечко ломоть черного хлеба, вареную картошку, иногда сыр, иногда молочка немного подливал, и ставил блюдо в угол в своей спальне, там у него чистый веник черенком вниз стоял.
– Правильно, – мягко подтвердила Анфиса. – Домовые запахами питаются. Вон и у нас веник в светелке стоит. Пойдемте, покажу.
Она провела гостей в зал, в углу которого в самом деле стоял щеткой вверх красиво сделанный веник.
Никифор, спавший на диване, проснулся.
– Что, пора? – Он спустил ноги на пол, протер глаза.
– Лежи, лежи, – успокоил его Глеб.
– А хотите поглядеть на нашего домовушу? – предложила Анфиса. – Хотя он не любит показываться людям на глаза, только когда проголодается – напоминает о себе, но Сергуню слушается. – Анфиса позвала сына. – Поговори с домовушей, Беленький.
«Серебряный мальчик» послушно направился в угол гостиной, присел перед веником на корточки, протянул к нему ручонку и запел тоненьким голоском:
– Солнышко село, солнышко село, мгу съело, мгу съело, веточки раздвинь, глазки открой, песенку спой…
Что-то тихо свистнуло, веник шевельнулся, над ним вырос небольшой воздушный вихрик, сверкнули две искорки – не то глаза домового, не то обман зрения, затем вихрик перебрался на ладошку малыша, и тот засмеялся, отдернул ручку.
– Щекотно, Смешаня, не балуй.
Вихрик исчез в венике.
Сергий косо глянул на замерших гостей и убежал в сени.
– Это был… он? – шепотом спросил Никифор.
– Домовушка, мы его Смешаней зовем.
– В жизни не поверил бы, если бы сам не увидел!
Гости вернулись было на веранду, но уже стемнело, и включи они свет – с улицы их можно было увидеть всех, поэтому Тарасов предложил соратникам перейти в горницу.
Анфиса, сославшись на хозяйственные хлопоты, ушла, мужчины остались одни, да изредка в комнате появлялся «серебряный мальчик», игравший в прятки с кошкой, либо для того, чтобы задать какой-либо вопрос. Ни одного члена триады он уже не боялся, словно принял их за своих родичей или друзей родителей.
– Что дальше? – осведомился Никифор, жаждущий определенности. – Долго мы еще будем здесь торчать и ждать ЦУ?
– Сколько нужно, – философски ответил Тарасов. – Тебя что-то беспокоит?
– Да, беспокоит, – признался бывший «чекист». – В деревне царит такой мир и покой, такая идиллия, что добром это не кончится. Знать бы, действительно, что мы обязаны делать. Сидеть здесь и ждать появления нехороших парней, чтобы защитить малыша, – не по мне.
– И не по мне, – вздохнул Дмитрий. – Тридцать три года прожил, огни и воды прошел, а не знал, что живу для роли охранника VIP.