Гарантия на любовь
Шрифт:
— Замуж за меня.
— А почему должно быть «да»? — на меня подняли глаза и замерли с ножом в руке, так, сейчас главное без резких движений, мало ли. Мне кажется или я ее побаиваюсь?
— А что не так? — отвечать вопросом на вопрос и я умею.
— Да все, — выпалила девица, вновь возвращаясь к издевательству над овощем. — Начнем с того, что мы не знакомы как следует!
— И что? — я хмыкнул, проблемы как раз-таки в этом я не видел. Всегда можно пообщаться и узнать друг друга лучше.
— Да то, что ты мне не нравишься! — выдала Юлия, ударяя керамическим ножом со всей силы о доску.
— Не мои проблемы, — пожал плечами и, решив, что если выдам «а ты мне тоже», пострадает не только нож. Да и ну и что с того, что я ей не нравлюсь? Напугала.
Она серьезно думает, что меня это остановит? Наивная. Я ей не в любви сознавался, я предлагал брак, или для нее это тождественные понятия? Тогда может оказаться проблема. Черт, играть с сердцем и чувствами — последнее дело. Только вот, к моему счастью, моя совесть в бессрочном отпуске, и значит, в средствах я стесняться не буду. Полюбит, как миленькая.
Разговор на кухне в квартире Андрея всплыл внезапно. Мысленно повторил про себя свой же совет влюбленному в жену другу: дари цветы, приглашай на свидания, узнавай и интересуйся… Ладно, начнем с интересуйся, вот, например, интересно, а в друзьях Ольги этот мухомор-катастрофа есть? Должен же я хотя бы ее музыкальные предпочтения узнать… Вот этим и займусь, пока она готовит.
Юлия
Слава явился через минут тридцать. Интересно, куда его посылали? В аптеку или еще куда? Вон, притащил целый пакет с непонятным мне содержимым, но по объему он или скупил всю аптеку, или бегал не туда. Да и мой подопечный никак не отреагировал на брошенный на пол пакет. Можно сказать, вообще никак не отреагировал на возвращение юного посыльного. Даже открывать дверь ходила я. А этот сидел как истукан и ковырял приготовленный мной омлет, усердно делая вид, что ест. Молча, почти не жуя и глотая с неохотой. Обреченный и несчастный. Пожалеть, что ли? Младший брат Василисы завалился в кухню и занял место за столом напротив больного, как видно, ожидая дальнейших распоряжений. Потом последовал пристальный взгляд на приготовленную мной еду, потом на меня и на юриста.
— Ты же терпеть не можешь омлет, — выдал юный бармен, присвистнув, а я удивленно взглянула на мужчину, что лишь пожал плечами на такое заявление. Терпеть не может? И как это понимать?
Только, упс, незадача, а я и не подумала о таком развитии событий. И почему он мне не сказал? Теперь понятно, по какой причине он ест без энтузиазма, но я-то откуда знаю, что приготовила то, что он терпеть не может? Меня не предупредили о предпочтениях.
— Угу, — запоздало откликнулся Николаев, закидывая в себя следующий кусок и, почти не жуя, проглатывая с мученическим видом. А я-то наивно предполагала, что это из-за больного горла.
— А сказать? — рыкнула, подрываясь с места к хозяину квартиры, чтоб забрать у него тарелку. Не могу я смотреть на эти мучения. Не нравится — не ешь! Не сложно же!
— Пофиг, — откликнулся Николай, не давая мне отобрать тарелку. — Съем.
И этот человек воротил нос от нормальной пасты и супа? Разыгрывая гурмана? Как же он тогда мне хотел
— Да какого черта! Я сейчас другое приготовлю!
— Не надо, это… сносно, — сделали мне одолжение, назвав мою готовку сносной.
— О, ну спасибо, да это даже комплимент, — закатила глаза к потолку, вот уж оказал честь!
Слава с недоумением посмотрел на нас обоих. Да, то еще, наверное, зрелище — два идиота, один жрет, что ему не нравится, вторая пытается это отобрать. Прекрасная картина.
— Колямба, слушай, — после некоторого молчания опомнился подросток, — а можешь уговорить Андрея и Ваську отпустить меня на неделю отдыхать? — видно, решив, что раз его все равно отправили сюда, надо извлечь пользу.
— С кем и зачем? — нахмурился юрист, явно и сам не намереваясь отпускать ребенка отдыхать непонятно куда. Кажется, мелкий Барт не учитывал, что у него два старших брата, а не один. — Только не говори, что культурное мероприятие, поездка с классом и прочее, знаю, плавали.
— Да там ничего такого, просто с классом отдохнуть. Все цивильно…
— И какое «но»?
— Да нет никаких «но»…
— Слав, если бы не было, ты бы не получил отказ от сестры и брата. Значит, это у нас поездка не с классом, а что-то непонятное. С сомнительными взрослыми и не менее сомнительными одноклассниками. Не удивлюсь, что выпивка и «удовольствия» тоже планируются… Друзья-студенты решили взять во взрослую жизнь, еще и, наверное, девочек обещали?
— Да ладно, ты сам таким был!
— Вот именно, поэтому и нет! Не знал бы, какие неприятности это сулит, наверное бы сказал «да». — твердо заявил Николаев, и Слава надулся. А я невольно прониклась уважением к этому пижону.
— Да что будет-то?! — подросток и есть подросток, как что не по его, так сразу бунт.
— Мало ли. Предоставь полный список всех заинтересованных и участвующих, тогда и поговорим, — потом взгляд в мою сторону и такой злой, что я невольно сжалась. Мне-то он что запретит? Дышать или работать? Или про омлет выскажет?
— Садись, — рыкнул Николай и, как ни странно, я села, забыв проверить, есть ли подо мной стул, к счастью, был. Правда, чуть в стороне, и я промазала и чуть не упала. Меня поймали.
— Смотри, куда садишься, — велел уже совсем беззлобно Николаев, посмеиваясь. — Слава, не дуйся.
— Нам надо в бар, — напомнил парнишка, и я кивнула, пытаясь освободиться от хватки мужчины, который, усадив меня на злосчастный стул, отпускать не собирался. Да что с ним такое? Может, температура и правда поднялась, и он не соображает, что творит?
Да, это единственное объяснение всему, в том числе и его предложению. И упорству в поедании омлета. Может, ему врача вызвать, вдруг что-то серьезное? Так просто люди свое поведение не меняют.
— Позже, мы еще не все решили. Правда, Юля?
— Нам нечего решать, ты просто болен, вот и идеи выдаешь безумные, — мне все же удалось освободить свою руку, быстро встать и отойти подальше. Он явно невменяем. И такого мнения явно была не только я, но и подросток.
— Ну почему же? Я здоров, — заверил мужчина, что явно забыл, что еще два часа назад заверял Василису в том, как ему плохо, и я ему просто необходима, иначе он умрет с голоду, а теперь вот исцелился.