Гардемарин Ее Величества. Идентификация

Пылаев Валерий

Я сцепил зубы, пообещав себе припомнить бородатому это его «заткнись», и, подхватив раненого, поспешил вперед. Рядом сопел Камбулат.

– Вовка, это подстава какая-то, – пробурчал он. – Я на такое дерьмо не подписывался.

– Я тоже, – сквозь зубы буркнул я. – Подожди. Разберемся.

На пятачке у «богатых» домов уже собралась целая толпа. Местные, сбившись в кучу, стояли, с ненавистью глядя на окруживших их бойцов с автоматами, несколько человек лежали лицом в землю, сцепив руки на затылке, а вычурно одетый мужчина с длинными волнистыми

волосами, тронутыми густой проседью, что-то пытался доказать рослому парню в черной тактической куртке и балаклаве.

– Где медик? – Я вышел к центру площадки. – У нас тут раненый!

– Сюда давай! – позвали от забора.

Я сориентировался, увидев бойца с аптечкой в руках, и поспешил к нему. Тот хлопотал над распростертым на земле телом… А потом выругался и закрыл лежащему глаза. Я скрипнул зубами, с ужасом впиваясь взглядом в мертвеца.

И тут же выдохнул. Не Поплавский, не Корф… И не гардемарин… кажется.

– Что тут у вас?

– Очередь… В упор… – простонал раненый.

– Дерьмо! – Медик рванул молнию на сумке. – Давайте, кладите его сюда. Да аккуратнее, аккуратнее!

Мы с Камбулатом опустили раненого на землю и, переглянувшись, отошли в сторону.

– Ох и встряли мы, Вовка…

– Ладно. Не боись, – бросил я, просто чтобы не молчать. – Прорвемся.

А длинноволосый все продолжал доказывать что-то застывшим черными статуями фигурам в балаклавах.

– Мы заплатили! Только позавчера заплатили! Нас обещали не трогать! – кричал он. – Что еще нужно сделать? Еще денег? Скажите сколько, я дам! – Барон, или кто там у них за главного, был в отчаянии. – Давайте договоримся! Нужно платить больше – мы будем платить больше! Зачем вы женщин трогаете? Детей зачем?

И тут на площадке появился бородатый. Окинув взглядом открывшееся зрелище, заметил тело у забора, медика, суетящегося над раненым, шагнул к барону и коротким, выверенным ударом приклада сбил его на землю и принялся охаживать ногами.

– Заплатить? – Наконец он остановился, тяжело дыша. – Ты хочешь заплатить? Хорошо. Сейчас ты, сука, заплатишь! За все!

Бородатый отошел на шаг и, повернувшись к бойцам, продолжавшим держать на прицеле толпу местных, кивнул:

– Давайте. Гоните это отребье к нему в дом. Всех!

Часть бойцов принялась пинками и прикладами сгонять воющую толпу к калитке… Но примерно треть остались на месте, переглядываясь.

– А вы чего стоите? Два раза повторять надо?

– Ты что делать собираешься? – раздался чей-то голос.

– Что я собираюсь делать? – Бородатый коротко хохотнул. – Табор уходит в небо, слышал такое? Вот сейчас я его туда и отправлю. Клубами дыма.

Я вдруг успокоился – разом, в одно мгновение, будто кто-то щелкнул переключателем. Метавшаяся внутри чужая воля окончательно слилась с моей собственной, и на смену полыхающей ярости пришла уверенность. Шагнув вперед, я сорвал балаклаву, бросил ее на землю и развернулся к бородатому.

– Завязывай с этим дерьмом.

– Что? – Тот будто не расслышал. – Чего ты сказал?

–

Я сказал: завязывай с этим дерьмом! Мы не палачи. То, что ты собираешься сделать…

– Ты чего, щенок, совсем берега попутал? – В голосе бородатого зазвучало искреннее удивление. – Нацепи морду на место и делай, что говорят!

Я посмотрел в полубезумные глаза за прорезью балаклавы, усмехнулся… И ударил Молотом, в последний момент успев сдержаться, чтоб не превратить человека напротив в кровавую кляксу. Охнув, бородатый отлетел на десяток шагов, с грохотом впечатался спиной в металлический забор и медленно сполз по нему на землю.

– Что за…

На секунду все замерли, а потом пропахший порохом и кровью полумрак вокруг пришел в движение. Защелкали затворы, и мне в грудь нацелились стволы дробовиков и примерно полудюжины автоматов. Я отшвырнул оружие и зажег в ладонях два Разряда, готовых в любой момент сорваться и ударить. На землю полетела еще одна балаклава, и Камбулат встал рядом со мной.

– Тушите огоньки, парни, – послышался приглушенный маской надтреснутый голос бородатого. – Вы не понимаете, куда лезете.

– Это ты не понимаешь, – раздалось в стороне. – Бросайте свои пушки и валите на хрен, пока мы всех здесь в блин не раскатали!

Я быстро взглянул в сторону говорившего. Иван – тот самый штабс-капитан – также избавился от маски и, набычившись, смотрел на целящегося в меня бойца. За его спиной стояла полудюжина гардемарин, готовых в любую секунду пустить Дар в ход. А рядом с ними – мои товарищи, успевшие где-то раздобыть автоматы. Вжимающий приклад в плечо Поплавский выглядел, как всегда, невозмутимо, ноздри Корфа раздувались от страха и возбуждения, но смотрел он решительно. Воздух буквально искрил от напряжения.

– Ты на кого прыгаешь, падаль? Да мы… – начал было тот бородатый, но Иван решительно оборвал его на полуслове:

– Тихо! Пушки на землю. Два раза повторять не…

Непонятно, чем закончилось бы это противостояние, если б не вмешалась третья сила. Откуда-то со стороны железной дороги взревели моторы, вспыхнули прожекторы, превращая ночь в день, завыли сирены, и над горящим Цыганским кварталом загремел голос, многократно усиленный динамиками:

– Всем бросить оружие и поднять руки!

Щурясь от яркого света, я сквозь пальцы посмотрел в сторону источника звука и непроизвольно вскинул брови.

Темнота переливалась десятками проблесковых маячков, и нас стремительно окружали вооруженные спецы в «брониках». А в отдалении весьма недвусмысленно топырил ствол крупнокалиберного пулемета бронетранспортер, на котором и был установлен прожектор.

– Всем поднять руки! – прогрохотали динамики. – Работает особая комиссия!

Автоматы и дробовики полетели на землю, а бойцы один за другими поднимали руки, стараясь держать их на виду. Встретившись взглядом с Поплавским, я едва заметно кивнул. Тот выпустил автомат и пихнул локтем Корфа – его благородие барон, похоже, так и не успел понять, что происходит.