Гарем-академия 6. Мать народа
Шрифт:
Тайси, ничуть не обращая внимание на промокшее платье и лосинки, сидела на небольшой отмели посреди ручья и пересыпала из одной пухлой ладошки песок в другую. Когда она зачерпывала песок, он тотчас переставал казаться золотым и становился серым и скучным. Похоже, Тайси это не нравилось: она сердилась, хмурилась, выпускала песок и зачерпывала новый — но сохранить его блеск все равно не получалось. Она даже не подняла головы, полностью проигнорировав мать, сестру и Тойви (Гешвири осталась приглядывать за Юси, которую никакими силами было не стащить с лесенок, и своими сыновьями).
А вот Санара, которая что-то вязала,
— Госпожа Даари! — воскликнула она. — Вы приехали? Как, что?
Видно было, что она хотела спросить, «что теперь будет», но слова застряли у нее в горле.
Даари улыбнулась ей.
— Мы эвакуируемся, конечно, — сказала она. — Помните планы эвакуации? Пятый, самый мягкий. Пока еще есть время. Детей разделять нет необходимости.
Более жесткие планы эвакуации на случай самой массовой атаки предусматривали и то, что каждый ребенок, включая детей Гешвири и сына Санары (потенциальные заложники!), будет эвакуирован отдельно с отдельными сопровождающими и охраной.
Тайси не отреагировала и на речь: песок занимал ее гораздо сильнее.
— Тайси! — крикнула Фая. — Тайси!
— Ва-ва-ва, — ответила та, не поднимая головы.
Это значило, «не мешай». Или, может быть, значило что-то другое. Или не значило ничего.
Даари захотелось снять туфли, войти прямо в ручей, схватить Тайси на руки и расцеловать в тугие, запачканные песком щеки. Но по опыту она знала, что если сделать так, можно получить долгую истерику, а ответного поцелуя или объятий она все равно не дождется — Тайси вообще не выделяла Даари среди прислуги и персонала.
Даари снова почувствовала ледяной укол страха и обиды: ей хотелось, чтобы дочка любила ее, а не Санару. И так же привычно она постаралась, чтобы это на ее лице не отразилось. Нечестно было бы даже намеком показать что-то подобное Санаре, которая все силы положила на Тайси, отнимая их даже у собственного сына. Ведь Тайси ей ни минуты свободной не давала, все заставляла что-то для себя делать, играть с собой или просто присутствовать рядом. Вроде и не смотрит, но стоило Санаре уйти — поднимала вой.
— Принцесса Тасея! — сказала Санара строгим голосом. — Ваша матушка пришла! Обратите внимание!
Тайси действительно кинула недовольный взгляд на стоявших на берегу людей, потом хихикнула, вскочила, топнула ножкой — и в воду ручья скользнула гибкая золотистая змейка.
— Тайси! — закричала Санара. — Так нельзя! А ну вернись немедленно!
— Нельзя-нельзя-нельзя! — поддержала Фая. — Это мама, не папа! Мама, не папа!
Даари улыбнулась — что далось ей не очень легко.
— Ничего, — сказала она. — Из сада Тайси не уплывет, там сетка.
— Я знаю, — сказала Фая. — Мы эту сетку видели! И грызли! — она тоже хихикнула.
Тут Даари отчетливо поняла, что даже лапушка Фая, больше других человек из ее дочерей, все-таки не совсем человек.
А Владыка, кстати, не видел ничего особенного в поведении Тасеи и Юсаны. Года полтора назад, когда она места себе не находила из-за особенностей Тайси и Юси (они тогда стали окончательно очевидны: Фая уже разговаривала, а две другие еще от подгузников не могли отучиться) Владыка сказал ей так: «Человеческие лекари могут называть это как угодно — аутизм, СДВГ, гиперактивность. Полагаю, для человеческой
Кстати говоря, Владыку-то Тайси узнавала и признавала: всегда радовалась, когда он приходил, живо принимала драконью форму и с удовольствием играла с ним в пруду или в ручье. Владыка при этом оставался в теле человека — он бы просто не поместился в этом саду — но Тайси это не беспокоило.
Юси тоже отца боготворила. В отличие от Тайси, которая предпочитала драконью форму, она не делала разницы между обеими: могла находиться в той, могла в другой. Но с отцом играла в обеих — так и вилась вокруг него, то буквально, то фигурально. И только Фая любила больше быть человеком. Может быть, потому что в этой форме легче было подлизываться к своим многочисленным воспитательницам и к матери. Вот и сейчас стояла, взяв Даари за руку и прижавшись нежной щекой к ее предплечью.
Даари поглядела на Фаю сверху вниз, и рука сама собой потянулась приласкать ее мягкие волосы. Фая запрокинула шею назад, встретилась с Даари сияющим взглядом и широко улыбнулась, показав мелкие молочные зубки.
«Нет, — подумала Даари, — нет, Фая не интриганка, которая потихоньку управляет всем нашим мелким двором. Мне просто чудится, потому что у меня нервы. Мне не за что себя винить. За что? За то, что у меня всего один нейротипичный ребенок, и он мне ближе двух других? Я сама нейротипичная, это нормально. Почему я стесняюсь выражать ей свою любовь — потому что не могу так же ее выразить к Тайси и Юси? Но им ведь это не надо! Они ничего подобного не требуют, а Фаю я обделяю».
Даари продумывала эту мысль уже столько раз, что сейчас она просто мелькнула неразделимым клубком. Сегодня еще вся глупость этой спутанной мысли выступила особенно отчетливо на фоне сегодняшнего. Страшный враг на пороге — и он пришел в первую очередь за ее девочками! За всеми тремя, без различий между ними.
— Ах ты моя милая, — Даари присела и крепко обняла дочь. — Как же я тебя люблю, солнышко!
— Я тебя тоже люблю, мамочка! — шепнула Фая и засмущалась.
— Прошу прощения, госпожа, — Санара перешла по отмелям на их сторону и поклонилась Даари. — Я учила ее здороваться, но пока безуспешно. Но специалисты, которые с ней занимаются, говорят, что она делает успехи!
— Я очень рада, — сдержанно произнесла Даари. — Вы молодец, Санара. Но Тайси надо выловить из ручья. Пятый вариант мягкий, но время все-таки ограничено. Слуги уже собирают вещи.
Руки Санары, до сих пор лежавшие у нее на животе, сжали одна другую так, что побелели костяшки. Лицо ее побелело, его покинуло озабоченное «мамочкино» выражение, и стало видно, как она молода, моложе самой Даари.
— Да, госпожа, — сказала она торопливо. — Ничего, мы там недавно в пруду устроили… если она доплывет до сетки, то там теперь водопад, она попадает прямо в подвал, в бак. Оттуда чтобы выбраться, надо стать человеком. Она и станет. Она же умненькая. Вы знаете, на днях уже начинала чары плести! Ну, — Санара покраснела, — госпожа Гешвири мне так сказала.