Гарем стервозных мажорок
Шрифт:
До предела напряженная Анжелика, с тревогой глядевшая на него, явно чуть расслабилась, зато послышался уязвлённый выкрик рыжей:
— Что ты сказал, несчастный плебей? Не в твоём вкусе? — произнесла она хрипло, со слезливыми нотками в голосе, подошла и ударила его голой стопой по ноге.
— Полегче, дамочка! — Виктор отмахнулся ногой, попав рыжей по коленке.
— Что ты сейчас сказал, урод?! — закричала рыжая, в её глазах появились признаки грядущей истерики.
— Я сказал правду — Анжелика красивее тебя и лучше во
Рыжая явно хотела броситься на парня, но вовремя подбежавшая хозяйка квартиры обхватила её за плечи — и рыжая громко разрыдалась:
— Ты слышала, что он говорит? Что я толстая уродина, — уткнулась она в грудь брюнетки, которая гладила её по голове и недовольно смотрела на Виктора.
«Я такое говорил? Или у кого-то со слухом плохо, или кто-то явно пиздит, как дышит, или слышит то, что хочет слышать — потому что именно такой себя и считает», — Виктор уже понял, что рыжая является серьезным препятствием к его семейному счастью с дочуркой президента, если допустить, что оно ему вообще надо — а он был в этом совсем не уверен, мягко говоря.
— Вообще-то я такого не говорил — ты сама всё слышала, Анжелика, — холодно сказал парень через полминуты рыданий рыжей.
— Милый, Арина — очень нежная и ранимая, — произнесла брюнетка, поглаживая всхлипывающую подругу.
«Кто кого разводит — они меня или они — друг друга? Ранимая и нежная, епт. Я ебал такую ранимость — я как-то иначе себе это представлял», — парень с удивлением смотрел на них обеих, раздумывая, что здесь явно какое-то иное определение женской ранимости.
— Я не говорил, что она толстая уродина. Просто ты красивее её, вот и всё, — при этих словах плач рыжей усилился. — Я Арину толстой уродиной не считаю — она девушка довольно красивая, но ты — лучше!
«Может, они такие истерички и стервы из-за магии? Надо бы проверить эту гипотезу, иначе такой характер не объяснить даже избалованностью и аристократичностью — всё-таки мажорки должны быть более холодные, воспитанные и расчётливые», — раздумывал Виктор, понимая, что сейчас ему нельзя оставлять их наедине, иначе рыжая наплетёт что угодно. — «Или это сейчас такая манипуляция и расчёт — для меня, глупого плебея, который поведётся на это всё?» — Виктор встал и подошёл к столу, на котором был заварник и чашки.
— Зачем ты обижаешь Арину, милый? — через некоторое время миролюбиво поинтересовалась брюнетка, когда он уже разлил чай в три чашки из темно-синего фарфора и на таких же блюдцах — изысканные серебристые завиточки были чем-то похожими на узоры со спортивных костюмов обеих девушек.
— Если ты это не прекратишь, я и тебя обижу и вообще не захочу с тобой впредь общаться — тебе понятно?
— Ну вот почему ты такой бесчувственный? — брюнетка тем временем усадила рыжую на диван и подошла к нему, забрав чай для себя и подруги — её лицо было хмурым и заспанным.
— Вы просто не видите со
— А к Арине?
— Что мне твоя Арина? Сегодня она тут, а завтра — в Сочи, верно?
— Нет, неверно — мы будем жить втроём после свадьбы, я этого не исключаю, — заявила Анжелика уже возле дивана.
— Или он, или я, — сквозь слёзы произнесла Арина, дрожащей рукой стараясь удержать блюдце и чашку с чаем.
— Или она, или я, — пожал плечами Виктор, решив поддержать накал всего этого цирка.
— Обо мне вы не думаете вообще, разбиваете мне сердце, — печально произнесла хозяйка квартиры, усевшись рядом с рыжей и тоже отпивая чай.
— Я только о тебе и думаю, ты мой свет, — дернулась рыжая приобнять Анжелику, но не удержала чашку и остатки чая пролились брюнетке на бёдра, чуть прикрытые пеньюаром.
— А-а-айй! Бо-о-ольно! — послышался крик Анжелики, которая с трудом, а скорее даже чудом, удержала свой чай — почти полный, кое-как встала, поставила свою чашку на стол и побежала в ванную. Пустая чашка так и осталась на диване.
«Наверное, ещё горячий», — покачал головой Виктор, даже не зная, плакать тут или смеяться.
— А ты умеешь доказать любовь, Ариночка, — не удержался он от реплики.
— Да пошёл ты! — она отвернула голову.
— Тебя и правда надо трахнуть, ты такая стервозная без секса, наверно?
— Слышишь, закрой свой поганый рот, понял? Иначе я тебе его закрою! — с угрозой произнесла рыжая. — Я ещё девственница!
— Если ты будешь такой сукой, я не посмотрю на твоё происхождение и исправлю этот недостаток, поняла, сучка? — Виктора начал забавлять этот диалог.
— Недостаток? Что ты хочешь сказать? — спеси в голосе рыжей сразу поубавилось.
— То и хочу — нормально себя веди, а не как плохо воспитанная аристократка без чувства такта.
— Ты меня назвал толстой уродиной, козёл! Никогда тебе этого не прощу! — заявила Арина, гневно глядя парню в глаза.
Виктор секунд десять смотрел на неё с удивлением, пытаясь прочесть в её глазах намек на иронию или шутку — но она явно говорила на полном серьёзе. После этого он поставил чашку на стол, быстрым шагом подошёл к рыжей и с размаху отвесил ей пощечину. Девушка дернулась всем телом, не ожидая такого поступка от него, и сразу же вжалась в диван, закрыв лицо руками:
— Не бей, мне же больно! — захныкала она.
Разозленный Виктор схватил её за кисть, отвел руку и дал ещё одну пощечину.
— Ну как, ты пришла в себя? Вспомнила? — прошипел он.
— Да, да, прости! Это всё алкоголь, я всё вспомнила, — закивала она головой.
— Я не считаю тебя ни толстой, ни уродиной — запомни раз и навсегда, — твердо произнёс он, и она охотно кивала головой, испуганно глядя на него снизу-вверх.
— Я, я так сказала для Анжелики, — опустила она голову.