Гарем

Грассо Патриция

– Ты не смеешь касаться меня без позволения моего супруга, – прошипела Эстер.

Удивленная Михрима как-то сразу обмякла. Впервые за прожитые ею годы какая-то женщина посмела ей возразить.

«Только мой неразумный сын мог взять себе в жены такую дикарку! Понимает ли она, в какую семью попала и какое положение в империи занимает Халид? – такими вопросами задавалась Михрима. – И еще знает ли наглая англичанка, кто перед ней?»

Михрима, будучи сестрой ныне правящего султана, обладала огромной властью. Одно ее слово, и маленькая нахалка

исчезнет. Халид же, может быть, по неразумению своему, даже обрадовался, что железная воля его матери столкнулась с железным сопротивлением его юной супруги. Хитрая Эстер, несмотря на некоторые разногласия между нею и мужем, тут же сыграла роль любящей, нежной и робкой женушки.

Халид преисполнился надежд. Ведь кто-то в нормальной семье должен встать на его сторону. Если не его жена, то кто?

– Прости мою оплошность, – процедила сквозь зубы Михрима. – Мне так не терпелось рассмотреть мою новую дочь.

– Я дочь своей матери, а она живет в Англии. – Эстер повернулась к Халиду: – Могу ли я снять чадру?

Удивленный безмерно затеянной Эстер игрой, Халид решил, однако, принять в ней участие. Уже то, что Михрима заткнулась и перестала источать яд, было большим достижением.

– Позволь, я сам сделаю это, мой Дикий Цветок, – любезно вызвался он и убрал чадру.

Несколько мгновений обе женщины поедали друг друга глазами.

– Ты и впрямь хороша! – заявила Михрима, поморщившись. – Теперь я понимаю, почему мой сын женился на тебе.

Эстер заставила себя улыбнуться и даже немного порозовела от похвалы.

Однако Михрима все поняла правильно. Своей лестью она ничего не добилась. Девица была не только красивой, но еще и умной. Михрима позвонила в крошечный серебряный колокольчик.

Служанка появилась мгновенно, и Эстер подумала, что она наверняка стояла за дверью и подслушивала. На стол был подан поднос с угощением, и тотчас, по знаку Михримы, служанка будто растворилась.

Пирожные с кремом, пирожные с орехами, медовые пирожные – все это многообразие не могло не радовать глаз. Маленькие чашечки с крепчайшим кофе источали пар и дразнящий аромат.

Эстер поднесла свою чашечку к губам, сделала маленький глоток, и глаза ее полезли на лоб. Она чуть не задохнулась, испробовав отчаянно горький напиток. Ее подмывало выплюнуть его немедленно прямо в невозмутимое лицо Михримы.

Халид добродушно похлопал ее по спине.

– Придется северной красавице привыкать к нашему южному яду.

– Это яд? – прохрипела несчастная Эстер. – Зачем меня потчуют ядом?

– Я неудачно пошутил, извини. Впрочем, некоторые народы отвергают кофе, считая его вредным.

– О! Ко многому мне еще придется привыкать. – Эстер одарила мужа смиренным взглядом.

Михрима пыталась разгадать, что кроется в душе привлекательной чужестранки. Ее глазки так и сияют, когда она смотрит на мужа. Но любовь ли это? Ни одна женщина в здравом уме не может влюбиться в меченного шрамом зверя, каким представлялся Михриме ее собственный

сын.

Вероятно, так оно и есть. Рыжеволосая уроженка далекой страны безумна. У большинства молодых девиц хватает ума, пусть притворно, съеживаться в страхе перед всемогущей дочерью Сулеймана и Хуремы, но эта ведет себя по-глупому вызывающе.

Михрима мысленно обругала себя за то, что так жестоко просчиталась. Она рассчитывала использовать девчонку в качестве шпиона в окружении сына, но оказалось, что командовать ею невозможно. Да и стоит ли возлагать какие-либо надежды на дурочку, способную удариться в бега, переодевшись в мужскую одежду? Такое существо неуправляемо!

Халид и Эстер изображают в ее присутствии влюбленную парочку. Но таковы ли их отношения за закрытыми дверьми или они вздумали морочить Михриму? Если так, то, вероятно, есть возможность вбить между ними клин.

– Я удивлена, что тебе удалось так быстро приручить ее, – обратилась Михрима к сыну.

– Я не животное, чтобы меня приручали, – вскипела Эстер. – И я не глухая рабыня и не позволю в моем присутствии разбирать меня по косточкам.

– Столь грубый тон – признак неуважения к старшим, – одернула ее Михрима.

– Прости, но тебе что-то не то напели в уши, – все больше распалялась Эстер. – Между мной и мужем царит полное согласие, и с первой нашей встречи было полное согласие и всегда будет полное согласие.

Халид смотрел на жену и не верил глазам своим. Неужто она забыла, как наказывают в Турции за лживые слова?

– Тогда почему ты сбежала? – спросила Михрима.

– Случилось маленькое недоразумение и не более того, – выпалила Эстер. Ей надоели настырные вопросы, она устала, у нее начала болеть голова.

Михрима опешила. Никто и никогда не разговаривал с ней так неуважительно. Посмеиваясь про себя, Халид сохранял каменное выражение лица. Он знал, что ему следует вмешаться и одернуть жену, но предпочел промолчать.

– Кажется, ты сделал плохой выбор, сын, – сказала Михрима, поглядывая искоса на гадюку, уютно устроившуюся возле Халида. – Разведись с ней немедленно. Я позову свидетелей.

– Нет! – отрезал Халид. Михрима прибегла к другим доводам:

– Два дня она странствовала неизвестно где и с кем. Удостоверил ли врач ее девственность?

Халид обнял и прижал к себе дрожащую от возмущения супругу.

– Моя невеста была девственницей.

– Пребывание в султанском дворце немыслимо, пока она не научится прилично себя вести. – Михрима не оставляла надежды внести хоть какой-то разлад между супругами. – Если пожелаешь, я воспитаю из нее жену, достойную тебя?

– Где Тинна? – Халид задал этот вопрос с явной целью остановить все разрастающуюся ссору.

– Она в гостях у твоей кузины Саши. Хвала аллаху, что я отправила ее в Топкапи с ночевкой. Манеры этой… – Михрима так и не нашла подходящего слова, – плохо повлияли бы на твою впечатлительную сестру. Кстати, ты знаешь, где сейчас обитает Форжер?