Гарибальди
Шрифт:
«Всякий обладающий здравым смыслом человек, — писал по этому поводу Гарибальди, — легко увидит, что наши позиции под стенами Рима не могли быть удержаны при приближении французов. Мои боевые силы терпели недостаток во всем необходимом… и в случае нападения не смогли бы продержаться даже два дня. С другой стороны, владея Монте Ротондо, находящимся в виду Рима, мы сумели бы вовремя увидеть врага, когда он станет приближаться».
2 ноября Гарибальди решил перейти со своим войском из Монте Ротондо в Тиволи, представлявший гораздо больше преимуществ как опорный пункт. Переход был назначен на раннее утро следующего дня. По вине Менотти, упросившего отца отложить переход на более позднее время, чтобы раздать солдатам обувь, произошла большая задержка, имевшая пагубные последствия, Тихо напевая
Но неожиданно со стороны левого фланга на горизонте показались две черные полосы, двигавшиеся по извилистым холмам Сан Сульпицио: это были батальоны 1-го французского пехотного полка, шедшие на помощь папским войскам. Наполеон III снова прислал из Франции оккупационный корпус!
Гарибальди бросился к орудиям, которые только что его выручили. Увы, запас снарядов уже истощился…
Французы надвигались неумолимой лавиной. Паника начала распространяться в рядах гарибальдийцев. Тщетно командиры с Гарибальди во главе старались воодушевить малодушных, остановить бегущих. Старик Фабрици, обычно холодный и бесстрашный, метался под градом пуль, умоляя товарищей остановиться. Бецци, увлекаемый неудержимой волной бегущих, рвал на себе волосы. Преданные командиры из последних сил пытались водворить порядок. Гарибальди, бледный, мрачный, постаревший, кричал охрипшим голосом: «Стойте, да стойте же! Ведь вы победите!» Все напрасно! Осталась только горсть храбрецов, продолжавших из домов Ментаны стрелять по врагу…
Отступление к Монте Ротондо происходило под выстрелы новых ружей «chassepot», которые, по словам французских офицеров, помогли им в этот день одержать «чудесную победу».
По официальным отчетам, в Ментанском бою 3 ноября 1867 года участвовало 11 тысяч французских и папских войск против 4 652 гарибальдийцев. Потери последних — 150 убитых, 240 раненых, 900 пленных.
В эту темную, безотрадную ночь, рассказывает Гверцони, гарибальдийская колонна медленно двигалась назад, к Пассо Корезе. Порывы холодного ветра с Тибра пронизывали людей насквозь. Ни единого звука не было слышно в рядах отступавших: песни, разговоры — все смолкло. Гарибальди ехал впереди, ни на кого не глядя, бледный и молчаливый. Внезапно очнувшись, он заметил, что к нему подъехал Гверцони, и сказал:
— В первый раз, Гверцони, мне приходится так удирать, и, право, было бы лучше…
Он не закончил фразы и глубоко вздохнул.
Вероятно, он хотел сказать: «Лучше было бы умереть». Так закончилась последняя попытка Гарибальди освободить Рим. На следующий день Гарибальди уже сидел в поезде, направляясь на Капреру. На станции Фильино к Гарибальди явился подполковник Камоцци, сухо предложивший ему выйти из поезда «для разговора наедине». Станция была занята войсками. Гарибальди в сопровождении
— Есть ли у вас официальный приказ о моем аресте?
— Нет, генерал, но мне поручено вас арестовать.
— Известно ли вам, что вы совершаете незаконный поступок? Я не виновен ни в каких враждебных действиях против итальянского государства, я не нарушил его законов. Я депутат итальянского парламента, я римский генерал, назначенный законным римским правительством, и американский гражданин. Вы не имеете права меня арестовывать! Этим вы нарушаете законы. Заявляю, что уступлю только акту насилия. Только силой вы можете заставить меня пойти с вами!
Друзья Гарибальди и сыновья его направили свои револьверы на карабинеров Камоцци, которые струсили и готовы были разбежаться. Но Гарибальди остановил своих друзей. Он прошел в зал ожидания и сел на скамью.
Вокруг станции собралась большая толпа. Еще немного, и началось бы кровопролитие. Депутат Криспи послал телеграмму председателю совета министров, настаивая на отмене ареста, так как Гарибальди и без того хочет ехать на Капреру. Но ответа не последовало. Гвальтерио, министр внутренних дел, предпочел ответить не ему, а Камоцци, приказав применить при аресте силу. Час спустя подполковник Камоцци заявил, что больше ждать не намерен: он обязан исполнить приказание. Не помогло и заявление Гарибальди, что он изнурен после стольких дней лишений и не в состоянии сейчас вынести долгого путешествия. Четыре карабинера подошли к Гарибальди, унтер-офицер предложил «следовать за ними». Генерал продолжал сидеть. Альберто Марио и другие товарищи снова вынули револьверы, но Гарибальди крикнул:
— Я запрещаю вам из-за меня проливать итальянскую кровь!
Карабинеры силой подняли его со скамьи и, держа за ноги и под мышками, донесли до ожидавшей его кареты.
Арестованного Гарибальди отвезли в Вариньянскую тюрьму, где он содержался три недели. 22 ноября 1869 года из тюрьмы он написал посланнику Соединенных Штатов следующее письмо: «Г-н посланник! Я нахожусь здесь в зловонном месте, прошу оказать мне ваше покровительство; добейтесь, чтобы меня перевели в более приличное помещение».
Правительство снова потребовало от узника, чтобы он дал слово не уезжать с Капреры, или же согласился отправиться на год в океанское путешествие на военном судне, или, наконец, поехал в Египет «посмотреть на пирамиды».
— Какой там Египет! Какие там пирамиды! — ответил Гарибальди. — Я прошу только разрешить мне вернуться на Капреру свободным, как приличествует депутату и генералу итальянской армии, человеку, никогда не нарушавшему законов нашей страны. Обещаю никуда с острова не уезжать, но только до 1 марта 1868 года, так как зимой никаких экспедиций не совершают.
26 ноября его отвезли на Капреру.
С 1868 по 1870 год Гарибальди не только не уезжал никуда с Капреры, но вообще прекратил всякую переписку со знакомыми. Казалось, что он окончательно сошел с политической арены…
Но вот разразилась Седанская катастрофа: 2 сентября 1870 года Наполеон III, стоявший во главе стотысячной французской армии, позорно сдался на капитуляцию, сообщив прусскому королю Вильгельму: «Не имея возможности умереть среди моих войск, я принужден передать свою шпагу в руки вашего величества».
4 сентября Наполеон Бонапарт III был низложен, и во Франции была провозглашена республика. Первой мыслью итальянских патриотов было: наконец-то сейчас можно завоевать Рим!..
Под давлением настойчивых требований масс король Виктор Эммануил решился, наконец, послать в Рим войска.
Заручившись согласием французского «правительства национальной обороны», Виктор Эммануил 8 сентября послал Пию IX ультиматум, но папа категорически отказался вступать в какие бы то ни было переговоры о сдаче Рима. При известии о приближении к Риму отряда генерала Кадорны, стоявшего во главе экспедиции, Пий IX приказал запереть и забаррикадировать городские ворота. Одновременно с Кадорной к Риму подступила болонская дивизия во главе с Нино Биксио, состоявшим в то время на действительной службе в итальянской армии. Наконец у стен Рима скопились многочисленные волонтеры, стекавшиеся отовсюду и громкими криками требовавшие взятия Рима.