Гарики предпоследние
Шрифт:
с доступностью дворовой бляди.
668
Я книжный червь и пьяный враль,
а в мире празднуют верховность
широкоплечая мораль
и мускулистая духовность.
669
Читать – не вредная привычка:
читаю чушь, фуфло, утиль,
и вдруг нечаянная
роняет искру в мой фитиль.
670
Почти не ведая заранее,
во что соткётся наша речь,
тоску немого понимания
мы в текст пытаемся облечь.
671
Поэту очень важно уважение,
а если отнестись к нему иначе,
лицо его являет выражение
просящего взаймы и без отдачи.
672
Чужое сочинительство – докука,
и редко счастье плакать и хвалить;
талант я ощущаю с полузвука
и Моцарту всегда готов налить.
673
Творцам, по сути, хвастать нечем,
их дар – ярмо, вериги, крест,
и то клюёт орёл им печень,
то алкоголь им печень ест.
674
Тоску по журчанью монет
и боль от любовной разлуки
в мотив облекает поэт,
собрав туда вздохи и пуки.
675
На меня влияло чтение
хоть весьма всегда по-разному,
но уменьшило почтение
к человеческому разуму.
676
В мир повально текущей мистерии
окунули мы дух и глаза,
по экранам ожившей материи
тихо катится Божья слеза.
677
Никто уже не пишет на века,
посмертной вожделея долгой славы:
язык меняет русло, как река,
и чахнут оставляемые травы.
678
Все стихи – графомания чистая,
автор горькую выбрал судьбу,
ибо муза его неказистая
вдохновенна, как Ленин в гробу.
679
Забаву не чтя как художество,
я складывал мысли и буквы
и вырастил дикое множество
роскошной развесистой клюквы.
680
Вся книга – на пороге идеала:
сюжет, герои, дивная обложка;
а в гуще мыслей – ложка бы стояла;
однако же стоять должна не ложка.
681
Бывало – вылетишь в астрал,
паришь в пространстве безвоздушном,
а там в порыве простодушном
уже коллега твой насрал.
682
Я в чаще слов люблю скитаться,
бредя без цели и дороги
на
под эхо смутных аналогий.
683
Моя поэзия проста,
но простоты душа и жаждала,
я клею общие места
с местами, личными у каждого.
684
Забавно: стих когда отточен,
пускай слегка потяжелев,
то смыслом более он точен,
чем изначальное желе.
685
Во мне игры духовной нет,
но утешаюсь я зато,
что всё же, видимо, поэт,
поскольку иначе – никто.
686
Убедился уже я не раз —
от пожизненной творческой прыти
только брызги перевранных фраз
остаются, как пена в корыте.
687
Я шлю приятельской запиской
тебе совет мой, а не лесть:
с такой писательской пипиской
не стоит к Музе в койку лезть.
688
Поскольку вырос полным неучем
и нету склонности к труду,
то мне писать по сути не о чем,
и я у вечности краду.
689
Наш мирок убог и тесен,
мы по духу и по плоти
много жиже наших песен,
текстов наших и полотен.
690
Я рою так неглубоко,
что если что-то обнаружу,
мне замечательно легко
добычу вытащить наружу.
691
В моём интимном песнопении
довольно част один рефрен:
в объятья муз, где были гении,
зачем ты лезешь, хилый хрен?
692
Чесалась и сохла рука,
но я модернистом не стал,
пускай остаётся строка
проста, как растущий кристалл.
693
Я мучаюсь – никак я не пойму,
куда меня ведут мечты и звуки;
я лиру посвятил народу моему,
народу наплевать на наши муки.
694
Не жалуясь, не хныча и не сетуя,
сбывая по дешёвке интеллект,
с бубенчиками шастаю по свету я,
опознанный летающий субъект.
695
Только потому ласкаю слово,
тиская, лепя и теребя,
что не знаю лучшего иного
способа порадовать себя.
696
Заметил я, что медленное чтение,
подобное любовному касанию,
рождает непонятное почтение
к ничтожнейшему жизнеописанию.
697
Главное – не в пользе и продаже,