Гарнизон
Шрифт:
— Хитро, — рявкнул он. — Хитро придумано. А ты умный, человек Хаукон… Дурной, как хомосы, но умный. Все верно, нечего вам тут делать… Что ж, эта драка будет не хуже любой другой. А в Железном городе, пока что пахнет скверно, чтобы соваться всей лапой, даже пальцем… Договорились. Пока что договорились, точные условия и страховку потом обсудим, я обдумаю, что и как. Кстати…
Готал вновь убрал косичку под шапку и вторично высморкался по ветру.
— Кстати, завтра хочу посмотреть на танк. Выгони его к воротам, мы с парнями заценим. И пусть там постоит.
— После первого врага, — напомнил Тамас. —
— К закату увидишь, — пообещал Готал и прищурившись глянул на тучи, а затем уточнил. — Как раз к а — стро — но — мическому, вот. Напридумывали умных словечек…
— И откуда они возьмутся? — спросил Тамас, совершенно не удивившись услышанному мудреному слову.
— Идут, бредут, — махнул лапой Готал в сторону Танбранда, где в серое небо упирался порядком поблекший и размазанный, но все еще хорошо заметный столб дыма. — По дорожке к вам вчера покатились три фургона убеганцев, но видать не убереглись от мелкокусаков. Теперь они уже не едут, а идут. К закату дойдут.
— Пешие, значит, — быстро обдумал новость комиссар. — Дружище, а не порубить ли тебе их? То есть вам, всей братве? В порядке первого взноса за новый, хороший "Леман"?
— Ты пообещал танк, я сказал про умертвиев, — осклабился мехбосс. — Слово за слово, честно. Увижу танк, тогда уже другой разговор будет. Тогда и обсудим, что, когда, почем. А пока…
Орк неожиданно легко для такой туши поднялся и насмешливо поклонился под звон железок на веревочном поясе.
— Засим откланяюсь, малорослики, Дела ждут. До завтрева.
Готал зашагал в сторону Сникрота, с другой стороны начали подтягиваться остальные сопровождающие. Сразу три зеленых луча заплясали вокруг собирающейся группы зеленых громил, но те игнорировали угрозу.
— Стоим, ждем, — тихо выговорил комиссар. — Кажется, это не конец…
— А что еще может быть? — спросил в полголоса Холанн.
— Увидим… — неопределенно отозвался Хаукон.
Комендант взял маску и сделал несколько вдохов через нее, прижав к лицу, но не накидывая ремень на голову. Голова шла кругом, в несколько минут на Уве свалилось огромное количество информации, которую еще предстояло как-то осмыслить. Привыкший считать и раскладывать по графам скупые и дистиллированные данные бумажной отчетности, Холанн не успевал оценивать быстро сменяющие друг друга вводные и факты. Но в целом все происшедшее очень сильно не понравилось коменданту Базы. Холанн твердо решил сразу по возвращению записать разговор комиссара и орка, разобрать по репликам и все тщательно обдумать.
Тем временем в группе орков происходило что-то непонятное. Вместо того, чтобы уйти, они тесно столпились. Готал утробно вещал, то тыча в небо, то указывая в сторону Волта. Обращался он вроде ко всем, но персонально Сникрот начал ощутимо и зримо нервничать. Орк с ножами мрачнел на глазах и все чаще поглядывал на клинки, торчащие из земли. А Готал продолжал непонятную речь на взрыкивающем орочьем наречии. Затем он неожиданно шагнул прямо к Сникроту и заорал на него, сопровождая громкие вопли хорошо знакомыми любому человеку жестами. Весьма непристойными и очень странными в исполнении зеленого гиганта.
— Никогда этого не понимал, — буркнул Тамас. — Они бесполые, но при этом обвинение в сношении с человеком
— Сношения с кем… — спросил Холанн машинально и осекся.
— С вами, мой друг, персонально, — искренне ухмыльнулся Тамас. — Впрочем, если быть точным, лидирующую, так сказать, роль исполняли вы.
— Ой, — пискнул Уве враз севшим голосом.
Сникрот тем временем в полной мере осознал услышанное и взорвался яростным гневом. Несколькими резкими движениями он порвал на себе хламиду с кольчужными обрывками, расшвырял клочки вокруг и заорал в ответ с такой силой, что даже Тамас невольно прикрыл уши.
— Все ясно, — заметил Хаукон, повысив голос, чтобы быть услышанным на фоне диких воплей. — Похоже Сникрот был чем-то вроде оппозиционера в банде Готала, и наш мехбосс решил избавиться от проблемы заранее. Прежде чем сообщить парням, что теперь они поработают на Волт напрямую.
— Избавиться? — через силу пробормотал Холанн. — А как? Криком?
Тамас не ответил, потому что механика разрешения конфликта властной пирамиды в банде разворачивалась быстро и очень наглядно. Орки раздались в сторону, выстраиваясь в подобие редкой цепи, кругом. Готал и Сникрот остались в центре. Мехбосс помахивал короткой и толстой палицей, отполированной до блеска широкими лапами. Навершием орудию служила здоровенная шестерня, насаженная на рукоять, как на ось. Оппонент босса дорвал скудное одеяние, схватил ножи и проорал короткую кричалку.
— Ненавижу тебя, Готал, — перевел комиссар.
Мехбосс ответил сходно — короткой, ритмичной фразой. Ее Холанн понял и без перевода Тамаса.
— Ненавижу тебя, Сникрот!
И без дополнительного разогрева противники бросились друг на друга.
Уве уже знал, что орки очень сильны. Понял, что они могут быть весьма умны. Но никак не мог предположить, что зеленокожие могут быть быстры. Он ожидал, что здоровенные туши станут передвигаться под стать габаритам — степенно, неспешно, нанося редкие, но тяжелые удары. А вышло совсем не так.
И Готал, и Сникрот двигались с такой скоростью, что в первые несколько мгновений Холанн даже не понял, что бой уже начался и идет вовсю. Две размытые в движении тени метнулись друг к другу. Звонко и страшно лязгнул металл, словно погребальный колокол, звонящий по усопшим. Снопы искр ударили ввысь и по сторонам, сверкнув подобно крошечным солнцам. Уве пару раз моргнул, а бойцы уже разошлись, тяжело дыша, сжимая оружие. Сникрот ощутимо клонился набок, прижимая локоть туда, где у человека находится печень. Готал дергал одним ухом, второе клинок противника срезал вровень с черепом. Рана сильно кровила зеленым, но мехбосс или не заметил урона, или не придавал ему значения.
Сникрот зафыркал, заурчал, как огромный кот, только лысый и зеленый. Он сделал несколько круговых замахов, а затем принялся угрожающе точить ножи друг о друга, вопя в сторону босса. Скрипел металл, так мерзко и противно, что у людей заломило зубы. Искрило как от дуговой сварки, мириады звездочек срывались с клинков и рассыпались вокруг, шипя в затоптанном снегу. Готал внешне никак не реагировал, только выставил вперед нижнюю челюсть, словно ящик, и пригнулся еще ниже, будто собрался встать на четвереньки.