Гароэ
Шрифт:
– Полностью согласен, – подтвердил прелат, возобновляя движение по широкой дороге, обсаженной фруктовыми деревьями, которая вела к смотровой площадке, откуда как на ладони был виден остров Ла Пальма; один из его бесчисленных вулканов выбрасывал вверх потоки лавы и столбы дыма.
– И ты согласишься со мной, что моей главной обязанностью было защитить жителей острова, ставшего частью земель Короны.
– Согласен.
– Ну а поскольку Иерро был уже испанской территорией, я решил его отстоять, даже если бы при этом потерял все до последней капли крови. – Гонсало Баэса легонько ударил своего старого друга по плечу, принуждая того остановиться и посмотреть ему в глаза, и при этом веско спросил: – Или ты поступил бы по-другому?
– Естественно,
– Любой может выиграть битву, «располагая соответствующими средствами», это точно так же, как приготовить тортилью [8] , имея под рукой нужное количество яиц. Однако меня учили, что настоящий стратег – тот, кто умеет побеждать в неблагоприятных условиях, поэтому я должен был найти способ раз и навсегда покончить с набегами этих мерзавцев.
– Известно, что за все эти годы ты доказал, что являешься одним из лучших современных стратегов… – без малейшей тени сомнения признал прелат, не останавливаясь; он, как всегда, передвигался широкими шагами. – Недаром же ты прославился тем, что выиграл битвы, которые невозможно было выиграть, поэтому я горю желанием услышать из твоих собственных уст, как ты вышел из положения во время своего первого вооруженного столкновения. Откуда ты взял эти бомбарды, которые, по твоим словам, были необходимы, чтобы сдержать натиск врага?
8
Тортилья – испанский омлет.
– Ниоткуда… – был обескураживающий ответ. – Чтобы изготовить бомбарды, нужны металлы, а именно железо и бронза, которыми мы не располагали, однако, хорошенько поразмыслив, я понял кое-что в высшей степени важное: о нехватке металлов охотники за рабами ни сном ни духом не ведали.
– Я вновь напрасно пытаюсь уловить нить твоих мыслей, – пробормотал явно недовольный монсеньор Касорла, сбавляя шаг. – Ты не мог бы объяснить?
– Все просто: мы не располагали металлами, но остров-то вулканический, и поэтому нам оказалось нетрудно найти серу, а поскольку селитра была только руку протянуть, мы за несколько часов изготовили древесный уголь, необходимый, чтобы дополнить смесь и получить порох.
– Не имею никакого представления о том, как получают проклятый порох.
– Да и какая тебе в нем надобность во время мессы? Но меня-то в армии этому научили, – небрежно бросил ему собеседник. – Мы насыпали этот порох на дно глиняных горшков и придавили его толстым слоем очень сухих листьев, чтобы, когда их подожжешь, произошел громкий взрыв, а вслед за ним появилась яркая вспышка от горящей листвы. В результате – вот вам, пожалуйста, и грохот, и огонь, вырывающийся из жерла бомбарды во время залпа.
– Остроумно, что и говорить!
– Благодарю за комплимент. Одновременно я приказал поднять на вершину утеса три ствола одного очень гибкого дерева, которые мы воткнули в расщелины скал таким образом, чтобы они стали вроде катапульт, способных запускать внушительные обломки камней на расстояние почти полмили.
– Я начинаю улавливать твою мысль.
– В течение всего дня мы проводили испытания, пока не подобрали вес камней, угол стрельбы и наклон катапульт таким образом, чтобы снаряды падали приблизительно в том месте, через которое вражеские шлюпки должны были проникнуть в бухту. – На этот раз остановился генерал; его рассказ звучал так, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном. – Когда эта банда выродков, прошу прощения за выражение, в конце концов появилась, кто-то из туземцев, спрятавшись среди камней, издал один из знаменитых свистов. Тогда мы подожгли первый фитиль, и охотники за рабами увидели, как с вершины утеса раздался залп, сопровождаемый вспышкой, а спустя несколько секунд
– Что полк испанских солдат, который недавно завладел островом, разместил на вершине утеса батарею бомбард, готовую разнести черепа непрошеным гостям.
– И как бы ты поступил?
– Недолго думая, поворотил назад и ни за какие коврижки не вернулся бы в это место – судя по всему, враждебное, опасное и прекрасно защищенное.
– Правильно! – Гонсало Баэса вновь широко улыбнулся и добавил: – Важно не только иметь оружие, необходимо, чтобы противник поверил, что ты его имеешь, потому что воображаемое зачастую внушает больше страха, чем настоящее. Вдобавок островитяне научились получать порох и изготавливать катапульты, так что им больше незачем было скрываться в горах всякий раз, когда на океане воцарялся штиль и луна начинала расти на горизонте.
Праздник продолжался два дня. Туземцы пели, пили, танцевали и резали свиней и козлят, потому что в кои-то веки сумели уберечься от своих главных врагов.
Охотники за рабами были страшным кошмаром, с незапамятных времен преследовавшим островитян, которые сознавали, что с помощью палок и камней они не в силах защитить свои семьи от незваных гостей, вооруженных топорами, шпагами, арбалетами, металлическими щитами и огнестрельным оружием.
Когда опасность миновала, мужчины повели себя как дети, вновь и вновь испытывая катапульты в действии, пока не настал такой момент, когда они, совсем заигравшись, не рассчитали и чуть было не прихлопнули бедную старушку, справлявшую нужду у моря.
Перепуганная женщина с завываниями помчалась по берегу в чем мать родила, а лейтенант Гонсало Баэса, безуспешно пытавшийся довести до сознания туземцев смысл старой поговорки: «Нечистый заряжает – дурак стреляет», был вынужден принять меры и запретить запуск камней.
Бабка Гарсы, признанная старейшина деревни (это ее сестра оказалась на волосок от смерти, когда в нее чуть было не угодил огромный камень) и единственный человек, чье слово было законом, приняла мудрое решение: только двое самых благоразумных мужчин смогут подниматься на вершину утеса, а когда им вздумается произвести опасные «пробные стрельбы», пусть оповестят об этом заранее во избежание несчастных случаев.
Наивный рисунок Гарсы, на котором можно было увидеть, как камень попадает в центр шлюпки работорговцев и те взлетают в воздух, передавали из рук в руки, словно бесценное сокровище. Он вызывал воодушевление, смех и восхищенные восклицания.
Дело в том, что человек все время испытывает необходимость видеть, как силы зла в конце концов оказываются побежденными силами добра, а этот простой раскрашенный клочок бумаги впервые представил взорам островитян изображение такого триумфа.
Лейтенант, руководивший атакой с вершины утеса, в их глазах превратился чуть ли не в мифического героя, если не сказать «мистического». За последние три недели крохотное сообщество стало свидетелем такого количества изменений и чудес, какого ему не приходилось наблюдать на протяжении столетий.
В их жизнь неожиданно вторглись искусство судовождения, порох с его способностью грохотать и сеять ужас и тайны живописи. Впрочем, любознательность островитян, похоже, не имела границ, им будто не терпелось приобрести новые знания.
Это выглядело так, словно в их ограниченный мирок вдруг распахнулись доселе неведомые двери, через которые им хотелось поскорее выскочить, чтобы узнать, какие неизвестные и сказочные чудеса ожидают их впереди. Вот почему в тот день, когда Гонсало Баэса решил, что пора уезжать, казалось, все до последнего местные жители были готовы погрузиться в самую глубокую печаль.