Гарольд Храбрый
Шрифт:
— Мальчик, князь батюшка! — весело закричала она.
— А можно к ней?.. — спросил Владимир, поднимаясь с лавки.
— Надобно погодить чуток! — ответила девка и захлопнула дверь перед его носом.
Владимир крякнул и вышел из терема.
— Эгей, люди! У меня сын родился!!
Со всех концов двора к нему уже сбегались дружинники и смерды. Они смеялись и с поклонами поздравляли своего князя.
На крыльце появилась Хильда.
— Теперь можно, князь-батюшка, — по-русски сказала она.
Владимир вихрем
— С сыном вас, Владимир Всеволодович.
Подле неё копошилось и пищало нечто сморщенное и красное. Подойдя к постели, молодой князь с замиранием сердца взял в руки маленький, трепещущий свёрток и, неожиданно для себя, встретился с осмысленным строгим взглядом.
— Ишь ты каков! — удивился Владимир.
— Весь в батюшку! — засмеялись вокруг.
Князь несколько секунд подержал сына, затем бережно положил его на место. С любовью взглянув на жену, он нежно коснулся губами её щёки и ласково произнёс:
— Спасибо, родная.
Незаметно, словно струи быстрой реки, пробежали семнадцать лет. Нежная и хрупкая Гита стала для Владимира верным и надёжным другом. Она словно растворилась в нём, отдала всю себя, помогая ему в нелёгкой доле. И ни разу не услышал он от неё ни жалобы, ни упрёка. Имея такую поддержку, Владимир стал поистине великим князем. Он сплотил Русь, одержал победы в десятках сражений, усмирил половцев. А впереди его ждал киевский стол. Пока же Владимир правил своим уделом.
Однажды тёплым летним днём на княжий двор неспешно вышли два старика. Один из них — седой великан — тяжело опустился на лавку. Второй — маленький и худенький — примостился рядом.
— Погреем косточки, старина? — спросил Рагнар.
— Погреем, — отозвался Соломон.
Они умолкли, подставив бороды тёплым лучам солнца. Лёгкий ветерок обдувал их лица, буйные ароматы трав веселили сердца.
— Хорошо, — вздохнул лекарь.
— Да уж, — согласился его друг.
— Ты как спал сегодня?
— Да вроде ничего.
— А у меня всю ночь спину ломило, — с усмешкой пожаловался еврей. — Думал — к дождю. Ан нет. Солнышко.
— Постарели мы с тобой. Вот и ломит то там, то сям.
— Не то слово.
Они помолчали, думая каждый о своём. Минут через пять Рагнар почесал затылок и хотел было что-то сказать, но в этот момент Соломон усмехнулся.
— Ты чего?
— Представил, каково сейчас Вильгельму, — ответил лекарь. — Поди, ярится в аду... Двадцать лет старался, покорял Англию. И что? Не успел помереть — всё пошло прахом!
— И не говори... — кивнул Рагнар. — Один сын погиб
— Они претерпели всё то, что претерпел наш славный Гарольд, — поднял палец Соломон. — И поделом! С Богом нельзя играть! Вильгельм этого не понимал.
— Зато его сыновья познали на своей шкуре!
— Это точно!
Старики вновь умолкли.
— А какой сокол вырос у нашей девочки! — прервал паузу Соломон.
— Да... — просветлел Рагнар.
— Твоя наука пошла ему впрок, — улыбнулся еврей. — Воин хоть куда. Весь в деда!
— Иной раз гляжу на него — и аж мороз по коже, — задумчиво произнёс сакс. — Будто наш король восстал из мёртвых. Бывает же такое...
— Вылитый дед, — согласился лекарь. — И внешностью. И душой.
Он хотел было что-то добавить, но его прервал раскатистый звук рога.
— Что это? — озабоченно спросил Соломон.
— Ничего, — пожал плечами Рагнар. — Наш мальчик идёт брать дань с половцев. Отец приучает его к делу.
— Не рановато ли?
— В самую пору... — покачал головой сакс. — Эх, жалко, староват я стал. Не смогу за ним приглядеть.
— А Ратибор?
— Пойдёт с ним. И Мономахова дружина.
— Хорошо, — облегчённо вздохнул Соломон. — Таки ей нет равной в этих землях.
— Это точно, — согласился Рагнар.
— Что ж, пойдём провожать.
— Пошли, — кивнул сакс, медленно поднимаясь на ноги. — Только зайдём в горницу. Я кое-что приготовил нашему мальчику.
Старики неспешно направились в свои покои. Не успели они скрыться из виду, как на крыльцо княжеского терема вышел юный витязь. Голубоглазый и светловолосый, он был красив лицом и не по-юношески статен фигурой. Старики были правы — молодой князь Мстислав удивительно походил на деда. Во взгляде светились ум и доброта, а в развороте плеч ощущалась недюжинная сила.
Мстислав собрался было сбежать по ступеням, но, вспомнив, что идёт в поход, подбоченился и неспешно спустился во двор. Вслед за ним на крыльце появилась Гита. Она очень похорошела за прошедшие годы — нежный саксонский бутон, напоенный соками русской земли, расцвёл и превратился в прекрасный цветок.
Княгиня взялась за перила и с любовью взглянула на сына. Чья-то рука бережно коснулась её плеча — то жестом ободрил жену подошедший сзади Владимир.
Юноша низко поклонился родителям и чинно произнёс:
— Прощай, батюшка... Прощай и ты, матушка, — тут же добавил он чуть дрогнувшим голосом.
— Отправляйся, Мстислав, — кивнул Владимир. — Жду тебя к Спасу.
Гита потянулась было к сыну, но Владимир мягко придержал её за плечо.
— Береги себя, сыночек, — прошептала женщина, с трудом сдерживая слёзы.