Гарольд Храбрый

Финкельштейн Борис Беньяминович

— Преданы, говоришь?

— Истинно так, мой король!

— Хорошо, разберёмся. А пока, будь добр, распорядись об ужине для моих людей.

— Сию минуту! — Граф облегчённо перевёл дух. В замке поднялась суета: забегали слуги, закудахтали куры, запахло едой и пивом.

Гарольд наскоро перекусил и в сопровождении Рагнара отправился в отведённые ему покои. Он устало улёгся на ложе из шкур, оруженосец, как обычно, расположился у дверей. Снаружи покой охраняли верные хускерлы.

* * *

Наутро

король повелел созвать всех знатных сеньоров из Нортумбрии, Мерсии и североуэльских округов. Его внезапное появление застало врасплох непокорных северян, их мятежный пыл мгновенно угас. Через несколько дней все они съехались в Йорк по высочайшему приказанию и предстали пред своим сюзереном.

Король дождался, пока англы, датчане и саксы рассядутся на скамьях, расставленных вдоль стен, и заговорил.

— Я повелел призвать вас для того, — начал он, — чтобы узнать, есть ли у вас какие-либо претензии, любезные мои вассалы?

— Таковых нет! — ответил за всех эрл Алфвиг.

— А что скажут англы и датчане?

Северяне молчали.

— Будем считать, что вы всем довольны, — усмехнулся король. — И это радует... Однако до меня дошли слухи, что кое-кто из вас помышляет о бунте...

— Это навет, государь! — пробасил знатный англо-датчанин Бьёрн.

— Нас оговорили враги! — поддержали его земляки.

— Вот как? — Король усмехнулся. Однако улыбка быстро сбежала с его лица. Он подался вперёд и с жаром заговорил: — Для Англии настали тревожные времена! Не пристало нам думать о старых обидах! Мы должны быть едины, иначе королевство погибнет! Едины в помыслах и делах! Вы согласны со мной, братья?

— Да, — послышалось в ответ.

— На протяжении многих столетий наши предки враждовали друг с другом. И к чему это привело? Неужели вы хотите, чтоб на английский трон вновь уселся иноземец?

— Нет! — вскричали разом несколько англов.

— Вот и прекрасно! Значит, я могу рассчитывать на вас, мои славные англы и храбрые датчане? Вы поможете своему королю?

— Поможем! — нестройно отозвались таны.

— Что ж, посмотрим, — улыбнулся Гарольд.

Он кивнул Рагнару, оруженосец отворил дверь, и в зал церемонно вступили Моркер и Эдвин. Моркер вышел вперёд и, поклонившись, замер в ожидании.

— Что ты хочешь от меня, эрл? — спросил Гарольд.

— Хочу служить тебе, государь, — ответил Моркер.

— Быть по сему. — Король встал с кресла, сошёл с возвышения, приблизился к графу и торжественно произнёс: — Эрл Моркер! Перед Богом и уитанами признаю тебя своим вассалом и графом Нортумбрии!

Гарольд выжидательно взглянул на графа — тот молчал, опустив глаза в пол.

— Присягай, Моркер! — подсказали Гюрт и Леофвайн.

Граф опустился на колени, вложил руки в руки короля и неуверенно заговорил:

— Гарольд, сын Годвина. Я, Моркер, сын Альфгара, становлюсь твоим вассалом. И обещаю... защищать и оберегать тебя от всех людей, какие только будут жить и умрут...

Голос графа прервался. Гарольд пожал его руки и прошептал:

— Продолжай, любезный друг.

— Впредь

от настоящего часа, — вновь заговорил Моркер, — я не обману тебя ни в том, что касается членов твоего тела, и не лишу тебя жизни, и не захвачу в плен. И ни один мужчина и ни одна женщина по моему совету и моему умышлению не сделают этого... Я не отниму у тебя ни городов твоих, ни замков, ни уделов твоих. И если кто-нибудь сделает это, я, Моркер, буду твоим помощником по чести и... без коварства. В тот самый час, как ты призовёшь меня...

В то время как Моркер произносил слова присяги, Гарольд пытался отогнать воспоминания о днях, проведённых в Нормандии. Воспоминания разом навалились на него, всколыхнув бурю чувств.

Граф закончил свою речь и поднял взор на короля. Наступила пауза. Гарольд заставил себя успокоиться и ровным голосом произнёс:

— Принимаю тебя в вассальную зависимость с соблюдением верности Богу и мне!

— Амен! — воскликнул архиепископ Йоркский.

Гарольд поднял Моркера с колен и, обняв, поцеловал в уста.

— А теперь ты, друг, — сказал он.

Моркер чуть помедлил и трижды поцеловал его в ответ.

Вслед за Моркером присягнул Эдвин. Когда с церемониальной частью было покончено, Гарольд вернулся к креслу, опустился в него и с чувством произнёс:

— Я верю в вас, братья! Будьте мужественны! Твёрдо стойте на северной границе, защищая Англию и своего короля!

Он закончил речь и обвёл глазами собравшихся. «Англы предадут меня при первом удобном случае! — пронеслось в его голове. — И ради их сомнительной дружбы я растоптал своё счастье!.. Увы, таков удел королей. Не я первый. Лишь бы не быть последним!..»

* * *

После присяги король и приближённые отправились отметить знаменательное событие. Торжественный обед не был чем-либо примечателен, разве что пили и шумели на нём больше обычного. Первое время англы и саксы настороженно поглядывали друг на друга, однако хмель снял напряжение и развязал языки.

— Почему мы должны расплачиваться за властолюбие Гарольда? — проворчал Моркер, глядя на брата.

— Он муж нашей сестры! — тихо ответил Эдвин.

— И только-то? — не унимался Моркер. — Не забывай, брат, что наши предки были графами, когда его ещё только пахали землю!

— Мало ли что было когда-то, зато теперь он наш сюзерен! — возразил брату Эдвин. — А если уж вспоминать прошедшие времена, то не вступись Сивард Нортумбрийский за принца Малкольма [27] , и на твоём месте теперь сидел бы его сын.

— Никто не заставлял Сиварда влезать в чужие дела! — отмахнулся Моркер. — Сам сунулся в эту распрю и потерял сына!

27

Малкольм — шотландский принц, отвоевавший с помощью англосаксов отцовский престол у узурпатора Макбета.