Гарольд Вард и Таинства Магии
Шрифт:
Не успел Вард постучать, как дверь сама отворилась и он увидел Седого, откинувшегося на стуле. Старик внимательно смотрел на вошедшего, и под столь пронзительным взглядом у Гарольда задрожали от страха мурашки на спине.
– Я уж думал, ты там сдох, и я зря напрягался. Болван, хватит подпирать дверь.
Невидимая сила грубо толкнула сзади, заставив сделать несколько неуклюжих шагов. Вард едва не распластался по полу, споткнувшись о порог, и мог поклясться всеми несуществующими Богами, что старый пень рассчитывал именно на такой результат.
– Молодец, что молчишь. Привыкай, иначе долго не протянешь, кхэ-кхэ-кхэ.
Гарольд с удивлением понял, что не услышал в голосе даже тени презрения, только злое веселье. Старику явно нравилась
– Что же, бери вон тот мешок и проваливай. Завтра в шесть утра чтобы был у меня, бездарь – отведу тебя на отработку.
Седой склонился над толстым томом, всем видом продемонстрировав окончание разговора. Гарольд подошёл к объемному вещмешку на верёвке, словно из прошлого века, и с опаской попытался поднять. К счастью, тот оказался вполне подъемным и Юноша закинул его на плечо.
– Благодарю.
Преодолев лёгкую опаску, он слегка поклонился и направился к выходу. Уже в дверях сзади догнал сухой голос.
– Прочти книгу по этикету до завтра, первые три главы выучи наизусть.
Вард не знал, повезло ли ему не встретить никого по пути, ведь жалобные рулады, издаваемые пустым желудком, точно вынудили бы спросить о столовке. А это, как он уже отлично понял, может оказаться чревато.
Заперев дверь, Гарольд сбросил сумку на пол и принялся даже с некой долей любопытства рассматривать содержимое. Два комплекта местной формы он решил примерить сразу, с удивлением отметив идеальную подгонку, словно делали под заказ. Вард приосанился перед зеркалом, которое нашлось на внутренней стенке шкафа, и в очередной раз самодовольно отметил – строгие костюмы придавали некий аристократический шарм образу.
Переодевшись обратно, он аккуратно развесил оба костюма в шкафу. Следующими свет увидела пара комплектов постельного белья, но не заинтересовала Юношу и была небрежно брошена на кровать. Чёрная мантия с глубоким капюшоном, как у тройки шутников, не впечатлила и отправилась в шкаф. Кожаные туфли охватывали стопу так нежно, что практически не ощущались. О настолько качественной обуви Гарольд мог раньше только мечтать. Простоватый кожаный ремень тоже не впечатлил, у того аристократишки был намного лучше. Десяток книг разной толщины дружно приютились на небольшом письменном столе. Последним свет увидел контейнер, что явил на свет пяток отличных сэндвичей. Восторг от последней находки затмил разочарование от отсутствия палочки. Очень уж хотелось сотворить настоящую магию, но жрать – ещё больше.
Присев за стол, Гарольд жадно прикончил половину провианта, остальное отложил в сторону и принялся просматривать корешки книг в поисках «этикета». С содроганием открыв толстый томик, он тут же положил обратно – в подступающей темени читать оказалось совершенно невозможно.
С горем пополам Вард отыскал неприметную гладкую поверхность напротив дверной ручки. Зачем создавать столь скрытный выключатель, он не понимал, однако пространство залил яркий свет, и теперь предстояла нетривиальная задача по изучению местных правил поведения. Гарольд потёр горло и поёжился. Больше попадать в столь опасные ситуации по незнанию не хотелось. А теперь, судя по всему, скидок больше не сделают. С удивлением он почувствовал, что полосы от ногтей исчезли, но не мог точно сказать, когда и от чего.
Текст оказался весьма неприятным для чтения, явно старым в своей основе и составлен так, будто автор едва-едва успевал за полётом мысли. А полёт в свою очередь напоминал кардиограмму, столь сильно прыгала линия повествования. И ладно бы только это, Вард в школе учился, его таким не напугать, но мерзейший автор ко всем своим грехам упорно совал к месту и нет разнообразные метафоры! Подобное издевательство здорово трепало нервы, заставляло порой по десятку раз перечитывать одно и то же предложение, а то и пару соседних.
Дочитав третью главу,
Сословное общество, феодализм как он есть, но с магической спецификой, чем напомнил кастовое общество с той лишь разницей, что здесь всё решала не родословная, а личная сила и потенциал. Собственно, устройство общества магов больше всего походило на военную организацию с феодальной спецификой, и осознание этого момента нервировало. Ведь если есть армия, значит должен быть и враг, а драться насмерть Гарольду не хотелось. Это только в книжках подобное может казаться интересным, захватывающим, весёлым. Но Вард слишком хорошо знал, что никто по своей воле не вступает в честную, равную драку. Отнюдь, каждый хочет иметь решающее преимущество.
Встряхнув головой, Юноша прогнал тревожные думы о грядущем. Порывшись в ящиках стола по чистому наитию, он обнаружил парочку чистых тетрадей и писчие принадлежности, что оказалось весьма кстати. Запоминать этот кошмар, однозначно написанный под действием наркотического угара, не представлялось возможным. Текст нуждался в многоуровневой фильтрации, вычленении сути из горы мусора, а после в систематизации, для более простого запоминания.
Минуты пролетали совершенно незаметно, складывались в часы, под мерный шорох ручки и листов. Извилины скрипели от натуги, но и эти Авгиевы Конюшни пали под бараньим упорством человека, желающего протянуть подольше.
В итоге семьдесят четыре страницы неметафорического бреда уместились в тридцать шесть тезисов разного размера, что прописью влезли бы в пяток листов. Собственно, Гарольд уже приблизительно помнил практически всё, что вычленил из этих глав. Но всё равно решил прерваться. Поднявшись, он с хрустом потянулся, повращал корпусом, наклонился, присел. Нехитрая разминка разогнала застоявшуюся кровь, и теперь можно было заняться собой.
Во время перекуса Вард размышлял на отвлечённые темы, мысли не задерживались надолго, но неизменно вращались вокруг сложившихся обстоятельств. Одного этикета хватило, чтобы частично понять своё положение в Академии. Если раньше тут существовало дно, то сегодня он постучал снизу. Зачем Гарольд тут нужен с такими данными – огромный по важности вопрос. Книги в жанре тёмного фэнтези давали некие догадки, для чего он может сгодится, однако Вард отбросил их, как несостоятельные. С объектом жертвоприношения не заморачивались бы, просто из-за рациональности. Возможно, им не даёт поступать таким образом некая внешняя сила или свод собственных правил, понятий о чести. В конце концов жертвоприношение себе подобных не лучшим образом скажется на дисциплине и боевом духе, что в долгосрочной перспективе губительно.
Вспомнил и мать. Отношения с ней после смерти отца не ладились, так как Гарольд считал именно её повинной в маленькой трагедии. Десятилетний, он не мог понять причину частых скандалов и внезапное увлечение папы выпивкой. А затем, после очередной шумной ссоры, эта женщина сказала нечто, что не отложилось в памяти, но поразило мужа в самое сердце и заставило уйти в ночь. Вард так никогда и не узнал, было ли это самоубийство или роковая ошибка затуманенного алкоголем разума. Впрочем, такая постановка вопроса убитого горем мальчишки быстро изменилась, когда спустя всего две недели вместе с ними поселился чужой мужчина. Вард ещё не понимал всех тонкостей отношений между полами, но прекрасно слышал о разводах из-за предательства. Стало понятно равнодушие матери к произошедшему и наигранная скорбь. Расколотый надвое мир породил незаживающую рану, и вдруг новый, сокрушительный удар снёс самое важное в жизни ребёнка – веру в любовь матери. Очернил священный образ несмываемым грехом предательства и убийства. И всё же, больше у Гарольда не было никого. Сколь бы сильно не замёрзла перегоревшая сыновья любовь, она не умерла полностью, пусть напоминала бледную, уродливую тень себя прежней.