Гарпия с пропеллером

Донцова Дарья

Глава 27

– Слушаю, – донесся из трубки молодой голос.

– Вас беспокоит Даша Васильева.

– Да, – ответила сухо Ася.

Поняв, что она меня не припомнила, я пояснила:

– Я мама адвоката Аркадия Константиновича Воронцова.

– Дашенька! Очень рада!

– Можно к вам подъехать?

– Конечно, в любое время, жду!

Договорившись о встрече через два часа, я привела себя в порядок, завела «Пежо» и поехала на Первомайскую улицу.

Ася обняла меня и расцеловала. Для матери, у которой имеется сын-подросток, она выглядела очень молодо, больше двадцати пяти и не дать. Стройная, в джинсах, на тонкой талии широкий ремень.

– Глядя

на вас, и не подумаешь, что муж торгует продуктами, – улыбнулась я.

Ася рассмеялась:

– Всю жизнь сидела на строгой диете, боюсь на лишний кусок даже посмотреть. Впрочем, похоже, вы тоже не из тех, кто лопает макароны с хлебом.

– Мне просто повезло, ем все и не поправляюсь!

– Лучше никому не рассказывайте об этом, – вздохнула Ася, – от зависти почернеют. И пирожные можно?

– Запросто.

– М-м-м, – застонала хозяйка, – молчите! Как я люблю все жареное, мучное, сладкое, жирное… Ладно, пошли чай пить. У нас кухарка делает совершенно потрясающие пирожки.

– В супермаркетах, которыми владеет ваш муж, тоже пекут вкусные плюшки из слоеного теста, – проявила я любезность.

Ася скривилась:

– Фу! Жуткая гадость! Даже не пробуйте! Сплошные консерванты, и хороши они только в горячем виде. Чуть остынут, и в рот не взять.

Честно говоря, в душе я была с ней согласна.

Пирожки, которые подали к кофе, не шли ни в какое сравнение с выпечкой из замороженного теста. Пожалуй, даже наша Катерина не способна испечь такую вкуснятину. Слопав четыре штуки, я вздохнула:

– Все. Глаза едят, а желудок полон. Наверное, я кажусь вам обжорой.

Ася улыбнулась:

– Нет, просто все, кто пробует эти пироги, не могут остановиться. Давайте покурим?

Я окончательно расслабилась. Что может быть лучше хорошей сигареты после обеда? Но мне частенько приходится отказывать себе в удовольствии. Стоит лишь вытащить пачку, как Маруська начинает демонстративно громко кашлять, а Зайка и Аркадий единодушно восклицают: «Ступай немедленно в сад!»

И приходится брести на улицу или забиваться в каморку под лестницей.

Несколько секунд я молча наслаждалась сигаретой, потом сказала:

– Не удивляйтесь странному вопросу. Вы знали женщину по имени Милена Титаренко?

Ася резко встала, от ее приветливой улыбки не осталось и следа.

– Зачем она вам?

Я обрадовалась:

– Вы были знакомы? Честно говоря, я думала, что Милена соврала, слышала где-то ваше имя и просто сболтнула.

– У меня нет никакого желания говорить об этой особе! – отрезала Ася.

На шее у нее мелко-мелко запульсировала вена, лицо внезапно потеряло свежий вид, и стало понятно, что даме хорошо за тридцать, если не за сорок.

– Мы с мужем очень благодарны Аркадию Константиновичу, – суровым голосом отчеканила Ася, – он вытащил из большой беды нашего сына. Лично вы, Даша, очень мне симпатичны, я готова дружить домами, ходить вместе в театр, ездить на пикники… Но о госпоже Титаренко говорить не стану! Хоть режьте!

Я повертела в руках пустую чашку.

– Можно поведать вам одну историю?

– Извольте, – церемонно ответила Ася.

Пока я рассказывала о том, что стряслось с Олегом и Леной Гладышевыми, хозяйка безостановочно дымила. Ася любила крепкие сигареты, и у меня в конце концов защипало в носу и заслезились глаза. Когда поток информации иссяк, Строкова вздохнула.

– Бедная женщина и несчастный ребенок! Кстати, ваша подруга лежит в больнице?

Я кивнула:

– Да, более того, она по-прежнему без сознания. Врачи только разводят руками, говорят, что последствия черепно-мозговой травмы трудно прогнозируются. Она может пройти без следа, а может…

Ася снова тяжело вздохнула:

– А

где мальчик, ее сын?

– Его взяла к себе Галя Носова, ее соседка, – пояснила я, – она живет в том же доме, что и Ленка, только в другом подъезде. Лена работает в журнале, сами понимаете, занятие журналистикой не для одинокой матери, командировки, ненормированный рабочий день… Но там хорошо платят, а после смерти Олега Лена осталась практически без средств, вот и предложила Гале: та присматривает за Алешкой, а моя подруга ей платит. Лена не раз говорила, как ей повезло с соседкой: аккуратная, спокойная, по образованию учительница. Сегодня, поближе к вечеру, я поеду к Носовой и заплачу ей. Пока Лена в больнице, мой долг помогать ей!

– Долг платежом опасен, – пробормотала Ася, щелкая зажигалкой.

– Как? – не поняла я.

– Долг платежом опасен, – повторила хозяйка, втягивая едкий дым, – это мой муж Никита перефразировал таким образом пословицу: «Долг платежом красен».

– Знаю, – кивнула я, – а при чем тут опасность? И потом, я понимаю долг широко, не только как своевременное возвращение взятых у кого-то денег. Я должна заботиться об Алеше. Лена – моя близкая подруга, правда, встречались мы не очень часто, но это ни о чем не говорит. Вы предлагаете бросить мальчика? Не платить его няне? Но даже если бы я испытывала финансовые затруднения, все равно бы наскребла денег и отдала Галине! Сначала, правда, я хотела взять Алешку к нам, но потом решила, что лучше не вырывать мальчика из обычной обстановки. Он привык к тому, что мама, уезжая в командировки, оставляет его у тети Гали, и сейчас считает, что она в отъезде. Сами понимаете, никто не стал вводить ребенка в курс дела.

– Что же вы предпримете, если Лена скончается? – неожиданно спросила Ася. – Куда денете ребенка? В детдом сдадите?

Я возмутилась:

– Нет, конечно, тогда я усыновлю его. Только я абсолютно уверена, Ленка выживет, и Олег найдется, если вы поможете мне выйти на след Милены.

Ася стала складывать из салфетки кораблик. Но мягкая бумага не слушалась и мгновенно теряла форму.

– Чувство долга – это плохо, – наконец произнесла она, – я сама такая же дура, как и ты. У меня в молодости была закадычная подруга, совсем бесшабашная, Надька Ломова. Родила в шестнадцать лет непонятно от кого, а в двадцать два попала на зону. Прикинь, как мне ее жалко было! Родственников никого, дочка от «святого духа». Вот я и подумала, что мой долг Надьку поддержать. Ездила в Рязань, возила продукты, одежду. Потом она вышла и заявилась ко мне. Плакала – жить негде, ребенок в детском доме, а у нас с мужем огромная квартира, пять комнат. Мой первый супруг был сыном очень известного актера, оттуда и наше тогдашнее благополучие. Ну поселили мы ее у себя, помогли паспорт получить. Толя ее на работу устроил и даже выбил бывшей зэчке через своего отца однокомнатную квартиру. Помнишь, как это было трудно в коммунистические времена?

Я кивнула. Просто невозможно, люди десятилетиями стояли в очереди, причем не только за бесплатной жилплощадью. Те, кто хотел приобрести квартиру за деньги, тоже не могли легко осуществить покупку, требовалось пройти кучу инстанций, доказать, что тебе жизненно необходимы эти квадратные метры.

– И как она меня отблагодарила? – грустно спросила Ася. – Мужа увела, Толю. В результате Надька стала жить в моих хоромах, а меня сплавили в однокомнатный сарайчик, добытый для бывшей уголовницы. Вот так. Правда, в конце концов для меня все обернулось к лучшему. Толя спился, я встретила Никиту… И ведь жизнь меня ничему не научила, потому что потом я познакомилась с Миленой и опять влипла в неприятную историю. И тоже из чувства долга. Знаешь, где и когда мы с ней познакомились?