Гарри Поттер и Фактор Неопределённости

Miss_ Vinter

Гарри фыркнул:

— Как будто его самодовольству была нужна какая-то поддержка, — он помолчал, пока она закончила с узлом и затянула его ему по шее. — Что ты в нем увидела? — наконец спросил он.

— Ну, вообрази, какое первое впечатление он производит. Знаменитый, удивительно богатый, уверенный в себе, обходительный, симпатичный... и, поначалу, он был приятным, заботливым. Признаю, от этого я чувствовала себя особенной.

— Так, посмотрим... Я знаменитый, я богатый, я стараюсь быть уверенным в себе, я определенно не обходительный, и, не могу сказать, насколько я симпатичный...

— Ох, ты в десять раз симпатичнее его. Конечно,

я вряд ли могу судить объективно, — с улыбкой сказала она. — Кроме того, ты взрослый. Абель Килрой — до сих пор маленький мальчик в теле мужчины... закатывает гневные истерики и желает поступать по-своему, — она разгладила его пиджак на плечах. — Это мой любимый костюм, — сказала она.

— Мой тоже, — на нем был длиннополый кафтан из грубого сукна темно-синего цвета в тонкую белую полоску. Он обычно носил его с подтяжками, как и сегодня, на танцевальные конкурсы. Он улыбнулся Гермионе. — Красиво выглядишь.

Гермиона выбрала королевско-синее платье, безрукавное, длиной до середины икры, c глубоким круглым декольте и юбкой-клёш. Она забрала волосы заколкой и надела серебристый стоячий воротник.

— Спасибо, — она подняла голову и поцеловала его. — Я немного нервничаю.

— Я тоже.

Сегодня был ежегодный вечер для Бывших Учеников и Друзей Хогвартса, который проводился каждый год в конце лета перед приездом учеников. На сегодняшнем торжестве будет присутствовать весь их дом, и все их друзья и бывшие учителя тоже ожидались.

Гарри с Гермионой всегда было несколько грустно возвращаться в Хогвартс, по большей части из-за воспоминаний о Роне, которые представали им на каждом шагу. Сегодня они ехали туда первый раз за три года; то один, то другой из них не мог поехать в тот промежуток времени из-за других дел, и ни один не хотел ехать без другого. И в этом году возвращение тоже вряд ли будет спокойным.

Новости о том, что Гарри Поттер, чье имя время от времени употреблялось в сочетании с фразой “самый желанный холостяк”, теперь был не таким уж и холостяком, разошлись по колдовскому миру как сливочное пиво во время игры по квиддичу. Тот факт, что второй половинкой этой прославленной пары являлась его почти столь же известная лучшая подруга Гермиона Грейнждер, сделал новости еще более сенсационными, и позволил романтикам во всем мире хорошо и счастливо вздохнуть. С таким же удовольствием разносился слух о том, что два этих новоиспеченных любовника практически в одиночку одолели весь Круг. Оценка Гарриного героизма поднялась до нового уровня, а Гермиона в общественном мнении дошла почти до его статуса. Имена Квинн и Драко упоминались редко, что их в высшей степени удовлетворяло, а предположение о том, что у Гарри была профессия некого борца со злом, распространялось безудержно.

Им стали посылать сов с письмами люди со всего света. Гермиону осаждали на работе, а их сожителей заваливали вопросами, едва они осмеливались появиться среди других волшебников. На порог Байликрофта заявлялись журналисты... Лаура была известна за то, что говорила им, что они ошиблись, это не дом Гарри, и что Байликрофт — это на самом деле комбинация публичного дома и покойницкой под названием “Поматросил и Прибил”.

После нескольких разгневанных репортеров и одного очень смущающего визита из местных здравоохранительных органов, Гарри с Гермионой согласились дать интервью самому достойному репортеру Ежедневного Пророка, Дэвису Уиллпотту. Они открыто подтвердили свои отношения и поблагодарили всех за сердечный интерес,

согласившись, что такой поворот событий намечался уже давно. Комментарии журналиста о том, что по всему миру заключались пари, были высмеяны. Гарри признал, что он работал в Корпусе Правопорядка Федерации (но отказался что-то еще уточнять), и что группе из их организации, включавшей его самого и Гермиону, удалось захватить довольно большое число членов Круга. На вопросы о судьбе их лидера, злостной Аллегры Блэкбёрн-Двайер, Гарри отвечал лишь, что ее захватить не удалось.

Уиллпотт не задавал вопросов начет слухов о том, что Гарри был ранее неизвестного типа волшебников с особенными способностями, и Гарри не поднимал эту тему.

Итак, вошедшего в поговорку кота выпустили из столь же вошедшего в поговорку мешка. Шквал разговоров значительно успокоился... к данному моменту это все уже были старые новости... но Гермиона не была уверена, какого приема им ожидать по прибытии в Хогвартс. Ей не хотелось входить, как какой-то рок звезде, но она полагала, что люди, которые там будут, будут просто за них счастливы.

— Ты никогда не задавалась вопросом, как у нас это получилось? — спросил Гарри, сцепляя пальцы у нее на талии.

— Что получилось?

— Прожить друзьями столько лет.

Она вздохнула:

— Отрицание — мощная штука.

— Не просто река в Египте (Речь идет о Ниле, который так же известен как река отрицания — прим. пер.).

— Вовсе нет, — она пожала плечами. — Наверное, я никогда о тебе так не думала, — она усмехнулась, скользнув руками вниз по его спине, чтобы слегка пощупать его за зад. — А теперь я не могу прекратить думать о тебе так.

Он засмеялся:

— Так, не начинай. Я тут только что с галстуком разобрался.

— Знаешь, мне кажется, я уже наполовину превратилась в настоящую секс-маньячку.

— Как могу помочь превысить половину? Я хочу поддерживать тебя как партнер, — сказал он, нагнувшись и уткнувшись носом ей в шею.

— Я думала, ты только что с галстуком разобрался, — сказала она, закрыв глаза, пока ее руки сами по себе обвили его за шею. — Остальные нас ждут.

— Мм-хмм, — сказал он ей в шею.

— Знаешь, у меня никогда... не было этой проблемы... с Горацием, Руфусом или Абелем... — прошептала Гермиона; предложение было разорвано на порывистые фразы, так как она легко целовала Гарри через каждые несколько слов. — Я бы торопила... их на выход... ты же знаешь, я ненавижу опаздывать...

— Может, они просто не стоили потерянного времени, — пробормотал он.

Она озорно ему улыбнулась, сняла с него очки, схватила его за голову и одарила глубоким, страстным поцелуем, который продлился, по меньшей мере, пятнадцать секунд. Когда она, наконец, его отпустила, у него на лице было довольно глупое ошеломленное выражение.

— Ох-ох, — вздохнул он.

— Вот. Вот чего они не стоили, — она надела обратно его очки, довольная собой. — Пойдем, дорогой. Мы опоздаем, — она взяла его за руку, сняв их мантии с вешалок, и вывела его из комнаты.

Он очухался, когда они дошли до лестничной площадки, и продел ее руку себе под локоть.

— Видишь? — прошептала она. — Я могу быть сексуальной сиреной, когда захочу.

— Не буду с тобой спорить. Но если ты не хочешь опаздывать, то ты делаешь все не так... когда ты меня так целуешь, единственное, чего мне после этого хочется, так это схватить тебя, перекинуть себе через плечо, закрыть дверь в спальню и заняться с тобой делом.