Гарри Поттер и Комната Секретов
Шрифт:
— Обещание есть обещание, — нравоучительно изрекла Гермиона. — А ты обещал пойти на смертенины.
Поэтому в семь часов Гарри, Рон и Гермиона решительно прошли мимо дверей в битком набитый Большой Зал, заманчиво мерцавший золотом блюд и серебром свечей, и направили свои стопы в подземелье.
Переход, который вел к месту проведения званого вечера в честь Почти Безголового Ника, тоже был освещен свечами, но они создавали настроение, далекое от жизнерадостного: длинные, тонкие, угольно-черные восковые стержни горели ярко-синим огнем и бросали призрачный, потусторонний
— Это что, музыка? — прошептал Рон. Они завернули за угол и увидели Почти Безголового Ника. Он стоял в дверном проеме, красиво задрапированном черным бархатом.
— Мои дорогие друзья, — приветствовал он ребят заупокойным голосом, — добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…
Призрак сорвал с головы шляпу с перьями и, с глубоким поклоном, жестом пригласил их пройти.
Внутри ребят ждало незабываемое зрелище. Подземелье было заполнено жемчужно-белыми, прозрачными людьми. Большинство из них скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на небольшом возвышении, тоже задрапированном черной тканью. Не менее тысячи черных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар; они как будто пришли в морозильную камеру.
— Пойдем, осмотримся? — предложил Гарри в основном для того, чтобы разогреть ноги.
— Осторожно, а то еще пройдешь сквозь кого, — беспокойно сказал Рон. Они пошли вдоль края танцевального круга. Им встретилась группа мрачных монахинь, человек в лохмотьях и цепях, а также Жирный Монах, веселый хуффльпуффский призрак. Он оживленно беседовал с рыцарем, у которого изо лба торчала стрела. Гарри не без удовольствия увидел, что Кровавого Барона, мрачного слизеринского привидения, покрытого серебристыми пятнами крови, сторонятся все остальные гости.
— О, нет, — охнула Гермиона, резко останавливаясь. — Давайте повернем в другую сторону, я не хочу встречаться с Меланхольной Миртл…
— С кем? — спросил Гарри, когда они поспешно удалились в противоположном направлении.
— Она является из унитаза в комнате для девочек на первом этаже, — объяснила Гермиона.
— Является изунитаза?
— Да. Туалет весь прошлый, да и этот, год не работал, потому что у нее постоянные припадки, и она устраивает потопы. Я вообще туда никогда не хожу, только в крайнем случае; это же невозможно, когда у тебя над ухом кто-то завывает…
— Смотрите, еда! — сказал Рон.
По обеим сторонам зала стояли длинные столы, тоже покрытые черным бархатом. Ребята с воодушевлением подошли, но в следующий же момент с ужасом отшатнулись. Запах от еды шел отвратительный. На серебряных блюдах лежала тухлая рыба; на подносах высились горы горелых пирогов; много места занимал червивый хаггис, рядом находился шмоток сыра, покрытый мохнатой зеленой плесенью и, в
Сэр Николас де Мимси-Порпиньон
Скончался 31 октября 1492 года
Гарри с изумлением увидел, как дородный призрак подошел к столу, низко присел и, держа рот широко открытым, на согнутых ногах прошел насквозь, так, чтобы пересечь блюдо с вонючим лососем.
— Если вы пройдете сквозь него, то сможете его попробовать? — спросил Гарри.
— Почти, — печально ответило привидение и отлетело в сторону.
— Думаю, им больше нравится тухлое, потому что запах и вкус сильнее, — со знанием дела сказала Гермиона, зажимая нос и наклоняясь, чтобы поподробнее рассмотреть гнилой хаггис.
— Может, отойдем? А то меня тошнит, — попросил Рон.
Однако, едва они повернулись, чтобы отойти, из-под стола стремительно вылетел маленький человечек и завис в воздухе прямо перед лицами ребят.
— Здравствуй, Дрюзг, — опасливо сказал Гарри.
В отличие от привидений, полтергейст Дрюзг отнюдь не был бледным и прозрачным. В косо нахлобученной ярко-оранжевой бумажной шляпе и отвратительного цвета бабочке, со зловещей ухмылкой на злобном личике, Дрюзг на общем фоне выделялся ярким пятном.
— Поклюем? — сладким голосом предложил Дрюзг, протягивая блюдо арахиса, подернутого пленкой плесени.
— Нет, спасибо, — отказалась Гермиона.
— Слышал, что вы говорили о бедной Миртл, — сказал Дрюзг, и в его глазах затанцевал хитрый огонек. — Подумать только, так грубо отзываться о бедняжке Миртл. — Он набрал воздуху и заорал: — ЭЙ! МИРТЛ!
— Не надо, Дрюзг, не говори ей, что я сказала, она расстроится, — отчаянно зашептала Гермиона. — Я ничего такого не имела в виду, я не про нее — о, здравствуй, Миртл.
К ним, скользя, приблизилось привидение низкорослой широкоплечей девицы. У нее было мрачнейшее лицо из всех, когда-либо виденных Гарри, наполовину скрытое под свисающими волосами и толстыми, жемчужно-прозрачными очками.
— Что? — буркнула она угрюмо.
— Как поживаешь, Миртл? — спросила Гермиона фальшиво-бодрым голосом. — Приятно встретиться с тобой не в туалете.
Миртл фыркнула.
— А мисс Грэнжер только что говорила о тебе, — вкрадчиво шепнул Дрюзг на ухо Миртл.
— Я только… я только… сказала, что ты сегодня отлично выглядишь, — сказала Гермиона, яростно сверля глазами Дрюзга.
Миртл смерила Гермиону подозрительным взглядом.
— Вы надо мной смеетесь, — сказала она, и в ее маленьких прозрачных глазках стали быстро собираться слезы.
— Нет — честно — разве я не говорила вам только что, как прекрасно выглядит сегодня Миртл? — пролепетала Гермиона, с силой ткнув Рона и Гарри под ребра.
— Ах, да…
— Разумеется…
— Не врите, — прошептала Миртл, слезы уже вовсю струились по ее лицу, а Дрюзг радостно хихикал у нее за спиной. — Думаете, я не знаю, как меня называют за глаза? Жирная Миртл! Уродина Миртл! Жалкая, сопливая плакса Миртл!