Гарри Поттер и Комната Секретов

Роулинг Джоан Кэтлин

— Конечно, Гарри, — спокойно ответил Думбльдор. — Но поторопись. А то пир кончится…

Гарри схватил дневник и пулей вылетел из кабинета. Он слышал удаляющиеся стенания Добби. Быстро, гадая, сработает ли то, что он придумал, Гарри сдернул с ноги башмак, снял пропитанный грязью и слизью носок, и запихнул в него блокнот. И понёсся по тёмному коридору.

Он догнал их на вершине лестницы.

— Мистер Малфой, — выдохнул он, резко остановившись. — У меня для вас кое-что есть…

И он насильно запихнул в руку Люциусу Малфою вонючий носок.

— Какого?…

Мистер Малфой сорвал с дневника

носок, брезгливо отшвырнул мерзость в сторону и перевёл гневный взгляд с испорченного блокнота на Гарри.

— Однажды тебя ждёт то же, что и твоих родителей, Гарри Поттер, — негромко произнёс он. — Они тоже совали нос куда не следует.

Он повернулся и хотел уйти.

— Пошли, Добби! Я сказал, пошли.

Но Добби не шевелился. Он держал перед носом отвратительный носок и смотрел на него как на бесценное сокровище.

— Хозяин дал носок, — воскликнул эльф недоумённо-восторженно. — Хозяин дал его Добби.

— Что ещё за чушь? — плюнул мистер Малфой. — Что ты говоришь?

— Получил носок, — не веря сам себе, проговорил Добби. — Хозяин выкинул, а я подобрал, и теперь — Добби свободен.

Люциус Малфой замер, уставившись на эльфа. Потом бросился на Гарри.

— Из-за тебя я лишился слуги, мальчишка!

Но Добби закричал:

— Вы не смеете обижать Гарри Поттера!

Раздалось громкое «бемц!», и мистера Малфоя откинуло назад. Он свалился с лестницы, пролетая по три ступени кряду, и мятой кучей приземлился на нижнюю площадку. Он поднялся на ноги с лиловым лицом и вытащил палочку, но Добби угрожающе поднял длинный палец.

— Вы должны уйти, — свирепо выпалил он, указывая вниз на мистера Малфоя. — Вы не смеете тронуть Гарри Поттера. Вы должны уйти.

У Люциуса Малфоя не оставалось выбора. Бросив последний, полыхающий яростью, взгляд на стоящую наверху парочку, он запахнулся в мантию и торопливо скрылся из виду.

— Гарри Поттер освободил Добби! — звенящим голосом пропел эльф, не отрывая от Гарри благодарных глаз, в которых отражался лунный свет, льющийся в ближайшее окно. — Гарри Поттер освободил Добби!

— Это единственное, что я мог сделать для тебя, Добби, — ухмыльнулся Гарри. — Только обещай больше не спасать мне жизнь.

Уродливое коричневое лицо эльфа внезапно разлезлось в широчайшей, зубастой улыбке.

— У меня только один вопрос, Добби, — сказал Гарри, когда Добби дрожащими от волнения руками стал натягивать на ногу грязный носок. — Ты говорил, что всё это не имеет ничего общего с Тем-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, помнишь? Что ж…

— Я хотел дать вам ключ, сэр, — сказал Добби, расширяя глаза так, как будто объяснял очевидное, — я давал ключ. Черный Лорд, до того как сменил имя, мог называться как угодно, понимаете?

— И правда, — невнятно произнёс Гарри. — Ну, я лучше пойду. А то там пир, да и моя подруга Гермиона должна уже очнуться…

Добби обхватил Гарри руками за талию и обнял его.

— Гарри Поттер более великий, чем думал Добби! — всхлипнул он. — Прощай, Гарри Поттер!

И, с последним громким треском, Добби исчез.

Гарри побывал уже на нескольких школьных пирах, но такого ещё не было. Все были в пижамах, а празднование длилось всю ночь. Гарри не мог выбрать, какой

момент понравился ему больше всего: когда Гермиона бросилась ему навстречу с криками: «Ты раскрыл преступление! Ты раскрыл преступление!», или когда Джастин кинулся от хуффльпуффского стола, чтобы пожать (так пылко, что чуть не вывернул) ему руку, принося бесчисленные извинения, или когда в половине третьего объявился Огрид и так крепко обнял за плечи Гарри и Рона, что они оба ткнулись носами в тарелки с бисквитами, или четыреста очков, которые они с Роном принесли родному колледжу, надёжно закрепив школьный кубок за «Гриффиндором» вот уже второй год подряд, или объявление профессора МакГонаголл о том, что, в качестве подарка всей школе, экзамены отменяются («О, нет!» — ахнула Гермиона), или когда Думбльдор сообщил, что, к сожалению, профессор Чаруальд не сможет остаться в школе на следующий год, по причине того, что ему нужно ехать восстанавливать память. К крикам, приветствовавшим эту новость, присоединилось порядочное количество учительских голосов.

— Какая жалость, — сказал Рон, запихивая в рот пончик с вареньем, — он так ко мне привязался.

Остаток семестра растворился в ослепительном солнечном сиянии. Жизнь в «Хогварце» понемногу налаживалась, за тем незначительным исключением, что уроки по защите от сил зла были отменены («ну, в этом мы уже напрактиковались,» — сказал Рон расстроенной Гермионе), а Люциуса Малфоя исключили из правления школы. Драко больше не расхаживал по школе с хозяйским видом. Наоборот, он выглядел обиженным и мрачным. А вот Джинни снова была весела и счастлива.

Как всегда, время уезжать домой подошло чересчур быстро. Гарри, Рон, Гермиона, Фред, Джордж и Джинни сели в одно купе. Они постарались взять как можно больше от последних нескольких часов перед каникулами, когда им ещё разрешалось колдовать. Они играли во взрывающиеся хлопушки, запустили последние филибустеровские петарды и потренировались в обезоруживании друг друга с помощью магии. Гарри делал в этом большие успехи.

Они уже почти подъехали к вокзалу Кингс-Кросс, когда Гарри вдруг вспомнил одну вещь.

— Джинни — а за каким занятием ты застала Перси, о чём он запретил говорить?

— Ах, это, — хихикнула Джинни, — Ну… у Перси появилась девушка.

Фред уронил стопку книг на голову Джорджу.

— Что?

— Это староста из «Равенкло», Пенелопа Кристаллуотер, — объяснила Джинни. — Это ей он писал всё прошлое лето. Он всё время тайно встречался с ней в школе. И я застала их, когда они целовались в пустом классе. Он так расстроился, когда она — ну, вы понимаете — когда на неё напали. Вы не будете его дразнить? Нет? — добавила она взволнованно.

— Не смеем и мечтать об этом, — сказал Фред с видом именинника.

— Ни в коем случае, — хищно ухмыльнулся Джордж.

«Хогварц-Экспресс» замедлил ход и остановился.

Гарри достал перо и кусочек пергамента и обратился к Рону с Гермионой.

— Это называется «номер телефона», — сказал он Рону, дважды нацарапал одни и те же цифры, разорвал пергамент надвое и протянул друзьям. — Прошлым летом я рассказывал твоему папе, как пользоваться телефоном — он знает. Позвони мне к Дурслеям, ладно? Я не вынесу целых два месяца наедине с Дудли…