Гарри Поттер и Кубок Огня(Potter's Army)
Шрифт:
19. Венгерский Рогохвост
В последующие две недели Гарри поддерживала только надежда поговорить с Сириусом с глазу на глаз — это был единственный луч надежды в окружавшей его тьме. Шок, в который повергла его внезапно обрушившаяся неизвестно откуда роль Чемпиона, слегка прошёл — и его место постепенно занимал страх перед тем, что ждало его впереди. Первое задание надвигалось беспощадно; оно словно готовилось к прыжку, как некое жуткое чудовище, возникшее на дороге. Никогда раньше Гарри так не переживал; ничего подобного ему не приходилось испытывать ни перед одной игрой в
Он не смог бы объяснить, каким образом Сириусу удастся облегчить ему исполнение неведомой, но наверняка сложнейшей и опаснейшей волшебной задачи на глазах у сотен зрителей; и всё же — увидеть дружеское лицо — это в его положении уже кое-что. Гарри написал Сириусу, что он будет в гостиной у камина в назначенный час, и вместе с Гермионой они потратили немало времени, придумывая, как бы отвадить всех незваных гостей на это время. Если другого выхода не будет, решили они, придётся потратить мешок Бомб-вонючек. Правда, они от души надеялись, что удастся обойтись без этого — Филч бы от них и мокрого места не оставил.
Тем временем, жизнь Гарри стала гораздо ужасней, потому что Рита Скитер напечатала свою статью о Турнире Трёх Волшебников — и она оказалось на самом деле колоритным жизнеописанием Гарри Поттера. Большую часть передовицы занимала фотография Гарри; статья (заполнившая страницы номер два, шесть и семь) рассказывала только о Гарри; имена Бобатонского и Дурмштрангского Чемпионов (перевранные) примостились на последней строчке, а о Седрике вообще не было ни слова.
Статья вышла в свет десять дней назад, а у Гарри даже при мысли о ней в желудке жгло и отвратительно тошнило от стыда. Рита цитировала нечто такое, чего он никак не мог сказать — и уж тем более в той кладовке для метёл.
«Я думаю, свои силы я унаследовал от родителей, и я знаю, что они бы мною сейчас гордились, если бы могли меня видеть… да, иногда, по ночам, я всё ещё плачу о них, и не стыжусь в этом признаться… Я уверен, что выйду из турнира целым и невредимым, потому что они позаботятся обо мне…»
Но на этом Рита не успокоилась: она не только переработала его «гм-м» в длинные и тошнотворные пассажи, но и взяла интервью у других учеников по поводу его биографии.
«Гарри, наконец, нашел в Хогвартсе свою любовь. Его близкий друг, Колин Криви, сообщает, что Гарри частенько видят в обществе некой Гермионы Грэйнджер, неотразимо хорошенькой девочки из семьи магглов, которая, как и Гарри, является одной из первых учениц школы»
И с самого момента публикации Гарри беспрестанно осыпали цитатами из злосчастной статьи, сопровождая их ехидными комментариями — в основном, конечно, Слизеринцы.
— Платочек не нужен, Поттер, если вдруг захочется всплакнуть на Трансфигурации?
— С каких это пор ты — лучший ученик в школе, а, Поттер? Или ты имел в виду школу, которую вы решили основать вместе с Лонгботтомом, на двоих?
— Эй, Гарри!
— Вот именно! — вырвалось у Гарри: с него на сегодня решительно хватит. Он резко затормозил на своем пути по коридору и развернулся. — Я как раз только что закончил реветь по моей покойной
— Нет, я просто… ты… ты уронил перо.
Это была Чо. Гарри почувствовал, как жар подступает к лицу.
— А… да… извини, — пробормотал он, принимая перо.
— Гм… желаю удачи во вторник, — сказала она. — Я, правда, надеюсь, что у тебя всё получится.
В результате Гарри почувствовал себя полным идиотом.
Гермионе тоже доставалось, но она ещё не дошла до того, чтобы орать на любого, кто подвернётся под руку; если уж на то пошло, Гарри просто восхищался её самообладанием.
— НЕОТРАЗИМО ХОРОШЕНЬКАЯ? Это она-то? — взвизгнула Панси Паркинсон, едва завидев Гермиону по прочтении статьи Риты. — Это с чем же она сравнивала, с бурундуком, что ли?
— Не обращай внимания, — с достоинством произнесла Гермиона, высоко держа голову и словно не слыша хихиканья слизеринок. — Просто не обращай внимания, Гарри.
Но Гарри не мог не обращать внимания. Рон не сказал ему ни слова с тех самых пор, как сообщил о наказании Снейпа. У Гарри было возникла надежда на примирение — два часа вместе взаперти после уроков, когда они должны были мариновать крысиные мозги в подземелье, вроде бы давали такой шанс — но тут-то как раз и вышла Ритина статья. И Рон явно уверился в своём подозрении, что Гарри наслаждается всеобщим вниманием.
Гермиона не на шутку злилась на них обоих; она металась от одного к другому, пытаясь заставить их прекратить этот бойкот, но Гарри упёрся: он не станет первым заговаривать с Роном, пока тот не признает, что Гарри не подкладывал в Кубок записки со своим именем, и не извинится за обвинение во лжи.
— Не я первый начал, — упрямо повторял он. — Это его проблемы.
— Ты по нему скучаешь, — нетерпеливо настаивала Гермиона. — И я ЗНАЮ, что он тоже…
— СКУЧАЮ? — возмутился Гарри. — Ничего я по нему не скучаю…
Но это было бессовестное враньё. Гарри очень хорошо относился к Гермионе, но Рон — это совсем другое дело. С ним можно было как следует посмеяться, и не приходилось большую часть времени проводить в библиотеке. Гарри всё ещё не удалось освоить Призывающее заклинание — словно заело — и Гермиона настояла, чтобы он налёг на теорию, уверенная, что это поможет. В результате чуть не все перерывы на обед уходили на зубрежку всяческой литературы.
Виктор Крам тоже не вылезал из библиотеки, и Гарри не мог понять, что он затевает. Учится? Или ищет каких-то подсказок к надвигающемуся Первому заданию? Гермиона часто жаловалась, что от Крама житья нет — не то, чтобы она что-то лично против него имела, просто его присутствие гарантировало, что к книжным полкам, как магнитом, притягивались стайки прыскающих в кулачки девочек, чтобы лишний раз поглазеть, и этот шум её раздражал.
— Он же даже не симпатичный! — сердилась она, сверкая глазами в сторону крючконосого профиля Крама. — Они за ним бегают только потому, что он знаменитый! А небось и не посмотрели бы, если бы он не умел делать этот Винт Болонского…
— Финт Вронского, — сквозь зубы поправил Гарри. Помимо того, что он предпочитал правильное произношение, когда речь шла о квиддитчной терминологии, его отдельно доставало то, что он очень хорошо представлял, какое выражение лица было бы у Рона, услышь он про Винт Болонского.