Гарри Поттер и Кубок Огня(Potter's Army)
Шрифт:
Рон изумлённо посмотрел на Гарри.
— Что же это с ними такое? — спросил он.
Но Гарри только что увидел, как Парвати и Лаванда входят через портрет. Пришло время решительных действий.
— Подожди здесь, — сказал он Рону, и, встав, направился прямо к Парвати. — Парвати, пойдешь со мной на бал?
Парвати захихикала. Гарри ждал, пока она успокоится, скрестив пальцы в кармане мантии.
— Пойду, — наконец ответила она, ужасно покраснев.
— Спасибо, — с облегчением произнес Гарри. — Лаванда — пойдешь с Роном?
— Она идет с Шеймусом, — сказала
Гарри вздохнул.
— Ты не знаешь кого-нибудь, кто бы мог пойти с Роном? — шепотом спросил он, так, чтобы Рон не услышал.
— А как насчет Гермионы Грэйнджер? — поинтересовалась Парвати.
— Её уже пригласили.
Парвати это удивило.
— Ух ты! Кто? — с интересом спросила она.
Гарри пожал плечами. — Без понятия, — сказал он. — Так как насчёт Рона?
— Ну… — медленно произнесла Парвати, — думаю, моя сестра могла бы… Падма, ты знаешь… из Рэйвенкло. Если хочешь, я у неё спрошу.
— Отлично, — сказал Гарри. — Сообщишь мне, ладно?
И он вернулся к Рону, думая, стоил ли весь сыр-бор какого-то там бала, и надеясь, что нос Падмы Патил расположен точно по центру.
23. Святочный Бал
Несмотря на то, что преподаватели расстарались и задали им на каникулы кучу домашнего задания, Гарри решил не портить себе настроение в предрождественскую неделю и развлекался вместе со всеми. Народу в Гриффиндорской башне ничуть не убавилось; казалось даже, что сама башня стала меньше, потому что её обитатели веселились вовсю. Канареечные Кремовые Фреда и Джорджа имели огромный успех — и первые два дня каникул там и сям ученики то и дело покрывались перьями. Но через некоторое время Гриффиндорцы научились осторожно относиться к предлагаемой пище, на случай если внутри спрятан Канареечный Крем. Джордж поведал Гарри, что они с Фредом задумали нечто новенькое. Гарри пообещал себе ничего не брать у Фреда и Джорджа. Он до сих пор не забыл Дадли и Тянучки Язык-в-ярд.
Снег падал на замок и окрестные земли, укутывая их одеялом. Бледно-голубой экипаж Бобатонцев стал похож на большую замёрзшую тыкву, устроившуюся рядом с пряничным домиком Хагрида; иллюминаторы Дурмштрангского корабля сковал лёд, а снасти заиндевели. Домовые превзошли себя, готовя горячее тушёное мясо и великолепные острые пудинги, и, пожалуй, только Флёр Делакур удалось найти, на что пожаловаться.
— Эта еда в Огварртсе такая калорийная! — услышали они однажды вечером, выходя следом за ней из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не заметила). — Я не влезу в своё платье!
— Да уж, прямо трагедия, — хмыкнула Гермиона, когда Флёр выплыла в вестибюль. — Ну и возомнила же она о себе!
— Гермиона, с кем ты идешь на бал? — перебил её Рон.
Он продолжал донимать её этим вопросом, надеясь застать врасплох. Однако Гермиона нахмурилась и ответила: — Не скажу, а то вы будете смеяться.
— С катушек слетел, Уизли!? — прозвучал позади них насмешливый голос Малфоя. — Неужто ты хочешь сказать, что кто-то пригласил на бал её? Эту зубастую грязнокровку?
Гарри
Малфой побледнел и отпрянул, дико озираясь, но позади него никого не было — профессор Хмури всё еще сидел за учительским столом, доедая мясо.
— Злобный маленький хорёк, а, Малфой? — едко обронила Гермиона, и троица двинулась вверх по мраморной лестнице, покатываясь со смеху.
— Гермиона, — нахмурился Рон, искоса взглянув на неё, — твои зубы…
— Что такое? — как ни в чём не бывало поинтересовалась она.
— Ну, они изменились… Я только что заметил…
— Ещё бы! Думал, я оставлю те клыки, которыми наградил меня Малфой?
— Нет, я имею в виду, они теперь не такие как до заклинания… Прямые и нормального размера…
Гермиона вдруг одарила его озорной улыбкой, и Гарри тоже заметил. Эта улыбка разительно отличалась от той, которую он помнил.
— Ну, когда… когда я пошла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, она дала мне зеркало и сказала остановить её, когда они станут прежними. Ну, а я… остановила её чуточку позже, — она ещё шире улыбнулась. — Мама с папой не слишком обрадуются. Я их долго уговаривала разрешить мне уменьшить зубы, но они хотели, чтоб я ходила в скобках. Вы же знаете, они дантисты, и думают, что зубы и магия… смотрите! Пиг вернулся!
Крошечный совёнок Рона порхал над украшенными сосульками перилами, а на его ноге висел свиток пергамента. Ученики, проходя мимо, показывали на него пальцем и смеялись, а группа третьеклассниц с восторгом наблюдала за его трепыханиями: — Ой, посмотрите, совёнок! Какая лапочка, правда?
— Маленький пернатый засранец! — прошипел Рон, кидаясь вверх по лестнице и хватая Пигвиджена. — Ты должен приносить письма адресату, а не красоваться перед прохожими!
Пигвиджен радостно ухал, высовывая голову из кулака Рона. Третьеклассницы поражённо уставились на Рона.
— Убирайтесь! — рявкнул Рон, размахивая кулаком, и Пигвиджен при этом заухал ещё радостнее.
— Вот — возьми это, Гарри, — тихо добавил Рон, отвязывая ответ Сириуса от лапы Пигвиджена, когда шокированные третьеклассницы испарились. Гарри сунул письмо в карман, и они поспешили к Гриффиндорской башне.
В гостиной была развита такая бурная деятельность по подготовке к празднику, что никто ни на кого не обращал внимания. Они присели в сторонке, около тёмного окна, почти залепленного снегом, и Гарри прочёл:
«Дорогой Гарри,
Поздравляю с прохождением Рогохвоста. Кто бы ни положил твоё имя в Кубок, теперь он не очень-то счастлив. Я хотел предложить заклинание Конъюнктивита, так как глаза дракона — его самое уязвимое место…»
— Это сделал Крам! — прошептала Гермиона.
«…однако твой способ был лучше, я впечатлён.
Но не расслабляйся, Гарри. Ты прошел только Первое задание; кто бы ни пропихнул тебя в Кубок, у него есть ещё куча возможностей устроить пакость. Будь настороже — особенно, когда тот, кого мы обсуждали, рядом, и не лезь на рожон.