Гарри Поттер и методы рационального мышления

Юдковский Элиезер

— Я бы поступила ответственнои рассказала бы профессору МакГонагалл.И предоставила бы ей с этим разобраться, — твёрдо ответила Гермиона. — И в этом случаене было бы тьмы, кричащих людей, ужасного синего света...

Но Гарри только помотал головой.

— Это неответственное поведение, Гермиона. Это поведение того, кто исполняет рольответственной девочки. Да, я думал обратиться к профессору МакГонагалл. Но она предотвратила бы катастрофу лишь одинраз. Скорее всего, даже до начала беспорядков, например, дав хулиганам понять, что всё знает. Если бы хулиганов наказали только за то, что они что-то планировали, наказанием было бы снятие баллов с факультета или, в самом худшем случае, день отработок.

Ничего такого, что бы действительно их испугало. А потом хулиганы повторили бы попытку. Меньшим числом, с лучшей конспирацией, так, чтобы даже я не узнал. Они могли бы устроить засаду только на однуиз вас. У профессора МакГонагалл нет полномочийна устрашающие действия, которые позволили бы защитить тебя, и онане станет превышать свои полномочия, потому что на самом деле она не ответственна.

— Профессор МакГонагаллне ответственна? — недоверчиво переспросила Гермиона. Она упёрла руки в бока, буравя его взглядом. — Ты спятил?

Мальчик даже не моргнул.

— Наверное, это можно назвать героической ответственностью, — уточнил Гарри Поттер. — Она не похожа на обычную ответственность. Ответственность героя означает: если что-то случилось — не важно что — во всём всегда виноват ты. Даже если ты сказал профессору МакГонагалл, за то, что произойдёт, отвечает не она, а ты. Школьные правила — не оправдание, то, что у руля кто-то другой, — не оправдание, даже то, что ты старался изо всех сил — не оправдание. Оправданий вообще не существует, ты должен сделать дело несмотря ни на что,— лицо Гарри посуровело. — Именно поэтому я сказал, что ты мыслишь безответственно, Гермиона. Героиня не должна думать, что её работа закончена, когда она сказала профессору МакГонагалл. Это всё равно, что подумать: если избили Ханну — это нормально, потому что я в этом не виновата. Быть героиней означает, что твоя работа не закончена, пока ты не сделала абсолютно всё,чтобы остальные девочки были в безопасности навсегда, — в голосе Гарри звенела сталь, которая появилась в тот день, когда Фоукс оказался на его плече. — Нельзя думать, что если ты следовала правилам, то ты выполнила свой долг.

— Мне кажется, — спокойно сказала Гермиона, — что мы по-разному смотрим на некоторые вещи, мистер Поттер. Например, кто из вас, ты или профессор МакГонагалл, более ответственен, и нормально ли для ответственного человека заставлять людей бегать и кричать, и насколько верна идея следовать школьным правилам. И то, что мы разошлись во мнениях, мистер Поттер, не означает, что за вамиосталось последнее слово.

— Ну, — сказал Гарри, — ты спросила, что такого ужасного в том, чтобы просить у тебя разрешения, и это был удивительно хороший вопрос, так что я заглянул в свой разум и вот что выудил. Мне кажется, на самом деле я боюсь того, что, если Ханна окажется в беде и я придумаю план для её спасения, который покажется странным, тёмным или ещё каким-нибудь, ты можешь не учесть последствий для Ханны. Возможно, ты откажешься от героической ответственности, которая заключается в том, чтобы придумать какой-нибудьспособ её спасти, какой угодно, несмотря ни на что. Вместо этого ты исполнишь роль Гермионы Грейнджер, благоразумной когтевранской девочки, и в этой роли ты машинально ответишь отказом, не важно, есть ли у тебя план получше. И тогда сорок четыре хулигана будут по очереди избивать Ханну Абботт, и в этом буду виноват я, поскольку я знал, пусть я и не хотел, чтобы история пошла по такому пути, потому что я знал. Даже если я и не хочу, чтобы реальность была такой, я знал, что так всё и будет. Я убеждён, что это и был мой тайный, безмолвный, невыразимый страх.

Внутри неё снова поднялась волна отчаяния.

— Это мояжизнь! — вспыхнула Гермиона. Она могла представить, на что будет похожа её жизнь, если в неё постоянно будет вмешиваться Гарри, постоянно выдумывающий оправдания, чтобы не спрашивать сперва разрешения и не слушать её возражений. Не должно быть так, чтобы ей нужно было выиграть спор, просто чтобы... — Всегдабудут какие-нибудь причины, ты всегдасможешь сказать, что я неправильно мыслю! Я хочу жить своей жизнью! Иначе я сбегу, Гарри, честно сбегу.

Он вздохнул.

— Я не хотел, чтобы всё закончилось именно так, и вот пожалуйста. Ты же боишься того же самого, что и я? Боишься, что мы разобьёмся, если тыотпустишь

руль, — его губы скривились, но на улыбку это не тянуло. — Это я могу понять.

— Я думаю, что ты меня совсемне понял! — резко возразила Гермиона. — Ты говорил, что мы партнёры,Гарри!

Это его остановило, она увидела, что это его остановило.

— Давай так, — наконец сказал Гарри, — я обещаю сперва спрашивать разрешения, прежде чем делать что-либо, что можно истолковать как вмешательство в твои дела. Но только если ты, Гермиона, пообещаешь мне быть разумной. В смысле, остановиться секунд на двадцать и всерьёз, по-настоящему обдумать моё предложение, признать его в качестве реальной альтернативы. Разумной в том смысле, что ты должна понимать, что я предлагаю способ защитить остальных девочек, и что если ты машинально ответишь «нет», не обдумав его должным образом, то реальным последствиемокажется Ханна Аббот на больничной койке.

Гермиона смерила Гарри взглядом, когда перечисление условий было закончено.

— Что скажешь? — спросил тот.

— Я не должна давать обещаний, — заявила Гермиона, — ради того, чтобы со мной консультировалисьпо поводу моей собственной жизни.— Девочка повернулась и, не глядя на Гарри, зашагала в направлении башни Когтеврана. — Впрочем, я подумаю об этом.

Она услышала, как Гарри облегчённо выдохнул. Некоторое время они шли молча. Миновав арку из какого-то красноватого металла, похожего на медь, они оказались в точно таком же коридоре, как и предыдущий, только пол в нём был вымощен пятиугольными плитками, а не квадратными.

— Гермиона... — сказал Гарри. — С тех пор, как ты сказала, что будешь героем, я наблюдаю за тобой и думаю. Ты смелая. Ты сражаешься за то, что правильно, даже против врагов, которых многие бы испугались. У тебя безусловно хватает умственных способностей, и, скорее всего, внутри ты гораздо более хороший человек, чем я. Но при всём при этом... Гермиона, если говорить честно... Я не могу представить тебя на месте Дамблдора, ведущую магическую Британию в бой против Сама-Знаешь-Кого. По крайней мере, пока.

Гермиона повернула голову и уставилась на Гарри. Тот спокойно шёл рядом и, казалось, полностью погрузился в свои мысли. На чьёмместе? Она никогда даже не пробовала представить себя на месте Дамблдора. Она не могла даже представить себя представляющей что-то в таком духе.

— Или, может быть, я ошибаюсь,— сказал Гарри через некоторое время. — Может быть, я прочёл слишком много книг, где герои никогда не делали то, что разумно, не следовали правилам и не рассказывали ничего своим профессорам МакГонагалл, поэтому мой мозг не считает тебя правильным героем книги. Возможно, из нас двоих именно ты — здравомыслящий человек, а я — просто дурак. Но каждый раз, когда ты говоришь о том, что нужно следовать правилам и полагаться на преподавателей, у меня возникает одно и то же чувство, будто это последнее, что останавливает тебя, последнее, что погружает в сон твою PC-составляющую и снова превращает тебя в NPC... — Гарри вздохнул. — Возможно, поэтому Дамблдор и сказал, что у меня должны были быть злые отчим и мачеха.

— Чтосказал?

Гарри кивнул.

— Я до сих пор не знаю, шутил ли директор или... Дело в том, что в некотором смысле он прав.У меня были любящие родители, но я никогда не чувствовал, что могу доверять их решениям, они не были достаточно разумны.Я всегда знал, что, если я не продумаю всё самостоятельно, я могу пострадать. Профессор МакГонагалл сделает то, что необходимо, только еслия не отстану от неё по этому поводу — она нарушит правила лишь под контролем героя. А профессор Квиррелл — это именно тот человек, который сделает дело не смотря ни на что, и он — единственный из всех, кого я знаю, кто замечает, например, что снитч портит квиддич. Но я не могу полагаться на добротуего намерений .Как это ни печально, я думаю, что именно так получаются люди, которых Дамблдор называет героями — люди, которым не на кого переложить окончательную ответственность и которые поэтому приучаются отслеживать всё самостоятельно.

Гермиона ничего не ответила, но задумалась об одной фразе, которую Годрик Гриффиндор написал ближе к концу своей очень короткой автобиографии. Кратко и без объяснений, ибо свитки в те времена переписывали вручную. Лишь столетиями позже магловский печатный станок вдохновил волшебников на изобретение Переписывающего Пера.

Нет спасителя у спасителя, —писал Годрик Гриффиндор. — Нет властителя у защитника, нет ни отца, ни матери, нет никого над ним.