Гарри Поттер и методы рационального мышления

Юдковский Элиезер

В кабинете повисла тишина.

После множества долгих секунд она была прервана коротким вопросом:

— Есть ли дементоры в Нурменгарде?

— Что? — переспросил старый волшебник. — Нет! Даже его я бы не обрёк на такую участь...

* * *

Старый волшебник смотрел на юного мальчика, который выпрямился и изменился в лице.

— Другими словами, — мальчик словно забыл, что в комнате кроме него есть ещё кто-то, — уже известно, как удержать могущественного Тёмного волшебника в тюрьме без дементоров. И люди знают, что они это знают.

— Гарри?..

— Нет, — мальчик поднял голову, и его глаза вспыхнули зелёным огнём, — я не принимаю

ваш ответ, директор. Фоукс поручил мне миссию, и теперь я знаю, почему он доверил её мне, а не вам. Вы готовы принять соотношение сил, при котором плохие парни побеждают. Я — нет.

— Это тоже не ответ, — на лице старого волшебника не отразилась его боль, он давно научился её скрывать. — Отказ что-то принять ничего не меняет. Быть может, ты просто слишком юн, чтобы понять этот вопрос, Гарри, несмотря на то, как ведёшь себя внешне. Лишь в детских мечтаниях можно выиграть все битвы и не оставить без внимания ни одно злодеяние.

— Вот почему я могу уничтожать дементоров, а вы — нет. Потому что я верю, что тьма может быть разрушена.

У старого волшебника перехватило дыхание.

— Цена феникса не неизбежна, — сказал мальчик. — Это не часть какого-то глубокого равновесия, встроенного в мироздание. Это всего лишь та часть задачи, где вы ещё не придумали способ сжульничать.

Старый волшебник открыл рот, но не произнёс ни слова.

Серебряный свет падал на разломанные палочки.

— Фоукс поручил мне миссию, — повторил мальчик, — и я не отступлю от этой миссии, даже если мне понадобится разрушить всё Министерство для её выполнения. Вот та часть ответа, которую вы упускаете. Нельзя просто остановиться и сказать: «Ну что ж, похоже, мне никак не удастся придумать способ положить конец хулиганству в Хогвартсе», — и так это и оставить. Нужно просто искать ответ, пока он не найдётся. И если он потребует разрушить всю коалицию Люциуса Малфоя, что ж — прекрасно.

— А настоящая битва, битва против Волдеморта? — дрожащим голосом спросил старый волшебник. — Что ты сделаешь, чтобы выиграть её, Гарри? Разрушишь весь мир? Даже если ты когда-нибудь заполучишь такое могущество, этого не хватит, чтобы совсем избежать потерь. Возможно, ничего для этого не хватит! Если ты уже сейчасведёшь себя так, это не что иное, как безумие!

— Я спросил профессора Квиррелла, почему он засмеялся после того, как наградил Гермиону сотней баллов, — сказал мальчик ровным голосом. — И профессор Квиррелл ответил, это не точные его слова, но он сказал примерно следующее: его чрезвычайно позабавило, что великий и добрый Альбус Дамблдор сидел там и ничего не делал в ответ на мольбу о помощи бедной невинной девочки, а оннаоборот её защитил. И ещё он сказал, что, когда добрые высокоморальные люди завязываются узлом, они обычно не делают ничего, а если всё-таки начинают действовать, то их едва ли можно отличить от тех, кого мы называем плохими. В то же время он сам может помочь невинной девочке когда захочет, потому что он не является хорошим человеком. И мне следует помнить об этом всякий раз при мысли о том, чтобы вырасти хорошим.

Старый волшебник не показал силу полученного удара. Только если бы кто-нибудь смотрел очень внимательно, он смог бы заметить немного расширившиеся глаза.

— Не волнуйтесь, директор, — сказал мальчик. — У меня ещё не перемкнуло цепи. Я знаю, что должен учиться доброте у Гермионы и Фоукса, не у профессора Квиррелла или вас. Что возвращает меня к настоящей цели моего визита. Время Гермионы слишком ценно, чтобы тратить его на отработки. Профессор Снейп отменит их, заявив, что я

его шантажировал.

Поколебавшись, старый волшебник кивнул головой, серебряная борода медленно качнулась.

— Это будет не лучшим вариантом для неё, Гарри, — сказал он, — но можно устроить, что она будет отрабатывать своё наказание у профессора Биннса, и вы сможете заниматься вместе в его аудитории.

— Хорошо, — ответил мальчик. — Думаю, я обсудил с вами всё, что хотел. Можете быть уверенны, что в следующий раз, когда мне покажется, что вы действуете на стороне плохих парней или позволяете им победить, я сделаю всё, что, по моему мнению, Фоукс сказал бы мне, невзирая на то, сколько неприятностей может за этим последовать. Надеюсь, мы прояснили этот вопрос.

Мальчик замолчал, повернулся и вышел из комнаты сквозь открытую дверь из чёрного металла. Спустя секунду послышалось « Люмос!», и показался свет волшебной палочки.

Старый волшебник молча стоял в тишине среди осколков судеб, которые ему пришлось оставить позади. Дрожащая морщинистая рука потянулась к очкам-полумесяцам...

Голова мальчика вынырнула из проёма.

— Вы не включите лестницу, директор? Я бы предпочёл не повторять заново всё, что я сделал, чтобы уйти тем же путём, которым я пришёл.

— Ступай, Гарри Поттер, — ответил волшебник, — лестница примет тебя.

(Чуть позже, более ранняя версия Гарри, которая с девяти вечера невидимой ждала у горгулий, прошла за заместителем директора через открытый для неё проход, вместе с ней доехала до самого верха на вращающихся ступенях, а затем, не снимая Мантию, трижды повернула Маховик времени.)

* * *

Послесловие: Профессор Квиррелл и ...

На тёмной лесной поляне, небрежно прислонившись спиной к грубой серой коре бука, ждал профессор Защиты. В эти поздние дни марта дерево ещё не успело покрыться листвой, и его ствол и крона походили на бледную руку, тянущую из земли к небу тысячу растопыренных пальцев. Несмотря на раннюю весну — лишь на немногих деревьях начали появляться почки — ветви вокруг профессора Защиты и над ним росли так густо, что с земли было почти невозможно увидеть небо. Паутина древесной сети пересекалась столь часто, что, если бы над ними и оказался летун на метле, ищущий кого-то внизу, ему было бы легче полагаться на слух, а не на зрение. Особенно с учётом того, что в запретном лесу уже практически стемнело, невидимое солнце уже почти опустилось за горизонт и лишь несколько его затухающих лучей подсвечивали верхушки самых высоких деревьев.

Послышался очень тихий звук шагов, почти неслышных даже на лесной почве. Судя по походке, человек привык двигаться незаметно. Не хрустнула ни одна веточка, не зашелестел ни один листик...

— Добрый день, — сказал профессор Квиррелл, не потрудившись даже перевести взгляд в сторону гостя. Его руки по-прежнему свисали по бокам.

На поляне из воздуха проявилась фигура, закутанная в чёрный плащ. Она посмотрела налево, затем направо. В опущенной правой руке была палочка — настолько серая, что казалась почти серебряной.

— Не понимаю, почему для встречи вы выбрали именно этоместо, — холодно произнёс Северус Снейп.

— О, я подумал, что вы предпочтёте сохранить этот разговор в тайне, — профессор Квиррелл ответил настолько ленивым тоном, словно этот вопрос не имел ни малейшего значения. — У стен Хогвартса есть уши, и вы ведь не хотели бы, чтобы директор узнал о вашей роли во вчерашней истории?

Казалось, мартовский холод усилился.

— Я не знаю, о чём вы говорите, — ледяным тоном заявил профессор зельеварения.