Гарри Поттер и новая семья. Первый курс
Шрифт:
Льющий с неба ледяной дождь произвел на Гарри отрезвляющий эффект. С трудом добравшись по раскисшей земле до сарая, он поставил метлу в стойку и начал вытирать ее от влаги.
— В-в-вы хотели поговорить н-н-аедине, С-С-Северус?
Гарри замер от неожиданности. Голос Квиррелла доносился из-за тонкой стены так отчетливо, словно он находился прямо рядом с ним.
— О да, это очень личный разговор, — услышал он голос Снейпа. — Школьникам не стоит слышать о философском камне. Итак, Квиррелл, вы уже узнали, как пройти мимо этого трехголового зверя?
Ответ профессора защиты Гарри не
— Вам не нужен такой враг, как я, — услышал он угрожающий голос Снейпа.
— Я н-н-не... н-н-не... н-н-не п-п-понимаю, о ч-чем в-вы... — по голосу Квиррелла было ясно, что он вот-вот грохнется в обморок.
— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю... — голос Снейпа снова стал тише, и Гарри смог разобрать лишь окончание фразы, — ...насчет ваших фокусов. Я жду.
— Н-но я н-не... — запротестовал Квиррелл.
— Вам следует решить, кому вы храните верность...
Больше Гарри не смог ничего расслышать, но и того, что он узнал, было вполне достаточно.
— Ну что, госпожа адвокат, все еще думаешь, что Снейп — невинная овечка? — Гарри и представить себе не мог, что Гермиона может быть настолько язвительной. — Он зло! Он с самого начала ведет себя, как настоящее зло! Он хотел убить Гарри, он хочет украсть камень...
Элин выглядела обескураженной. Она не любила признавать поражение и тщетно пыталась найти хоть какой-то аргумент против, но сделать это было очень и очень сложно. Нельзя было трактовать подслушанный Гарри разговор иначе, как намерение Снейпа пройти через защиту.
— Почему Гарри смог их услышать? — произнесла, наконец, она. — Есть же заклинания от подслушивания, Снейп мог ими воспользоваться. И почему они решили поговорить возле сарая с метлами именно в тот момент, когда там находился Гарри?
— Ты просто не хочешь признать, что была не права, — сердито произнесла Гермиона. — Не нужно усложнять там, где все просто!
— Не нужно упрощать там, где все сложно! — в тон ей ответила Элин.
— Эй, не ругайтесь! — Гарри встал между девочками, не на шутку испугавшись, что они сейчас поссорятся, и ему придется выбирать, на чью сторону встать.
— Мы не ругаемся, — улыбнулась ему Элин, — мы дискутируем.
— Вот вечно ты какие-то слова подбираешь, которые все с ног на голову ставят, — насупилась Гермиона.
— Слова важны, — Элин пожала плечами, — но если ты настаиваешь... Хорошо, мы ругаемся. Гарри, отойди, пожалуйста, сейчас мы немножко покричим друг на друга, потом подеремся и оттаскаем друг дружку за волосы, а потом будем долго плакать и мириться...
Гермиона не выдержала и рассмеялась.
— Давай все же пропустим тот момент с дракой и перейдем сразу к примирению?
— Как скажешь, — Элин подсела поближе к подруге и обняла ее за плечи. — Знаешь, наверное, ты все же права, а я просто детективов пересмотрела. Только я думаю, что Квиррелл тоже не так прост, как кажется. Снейп явно запугивает его не в первый раз, а он до сих пор держится. И будет держаться еще долго... Наверное.
========== Глава 12. Драконья ловушка ==========
Март —
Как ни странно, Элин оказалась права. Прошли март и апрель, Квиррелл все бледнел и съеживался, но сдаваться явно не спешил. Зато характер Снейпа с каждым днем становился все несноснее, и что еще хуже, Гарри стал подозревать, что профессор специально преследует их компанию, видимо, как-то поняв, что им известно о его попытках завладеть камнем. Куда бы ни шли ребята, они постоянно натыкались на фигуру в черном, злобно следящую за ними. Гермиона даже предлагала временно прекратить их тренировки, чтобы не нарваться на штраф, но Элин категорически от этого отказалась.
— Если он нас поймает, мы скажем, что директор в курсе наших занятий, — отвечала она на все уговоры. — И это будет почти правда, а если Снейп нам не поверит, пусть спрашивает у Дамблдора.
В свободное от тренировок время Элин также пыталась найти ответы на свои вопросы, но результаты были более чем скромными. И не то, чтобы информация о Николасе Фламеле была недоступной, вовсе нет. Проблема была в том, что ее было слишком много, причем каждый прочитанный Элин источник опровергал остальные. Все писатели сходились только в одном: Фламель действительно был великим алхимиком и в начале XV века действительно создал философский камень.
Зато обо всем прочем каждый автор готов был до хрипоты спорить со своими оппонентами. Кто-то считал Фламеля алчным негодяем, живущим в роскоши и тайно раздающим эликсир жизни сильным мира сего (правда, непонятно, в обмен на что именно и с какой целью). А кто-то наоборот, утверждал, что Фламель чрезвычайно скромен и живет затворником. И хотя таких авторов было меньше, но зато среди них были те немногие, кто упоминался в справочниках в качестве соавторов великого алхимика и, вероятно, лично его знал.
Не было ясности и в том, что же такое, собственно, философский камень? По всеобщему мнению, с его помощью можно было создать эликсир жизни. Но даже вторая особенность — преобразование металлов в золото — уже вызывала споры. Одни говорили, что золото появляется в процессе создания самого камня (этот процесс часто называли «великим деланием»), другие — что золото лишь побочный продукт при производстве эликсира жизни. Третьи же полагали, что это не что иное, как миф, вызванный всего лишь присущей людям алчностью.
Неизвестно также было, каким образом и в каком объеме производился эликсир жизни и мог ли им воспользоваться кто-то, кроме создателя. Элин после некоторых раздумий все же пришла к выводу, что эликсир подходит не только Фламелю — почти все источники говорили, что алхимик вот уже шесть сотен лет счастливо живет со своей женой. Хотя, с другой стороны, Перренелла Фламель под руководством мужа могла создать и свой собственный камень...
Покончив с книгами, Элин перешла к общению с портретами и призраками, но тут ее постигло жестокое разочарование. Большинство из тех, кого она спрашивала, не могли сообщить ничего, о чем она сама уже не знала, и лишь несколько портретов, принадлежащих известным алхимикам, могли знать больше. Увы, но именно они при первых же вопросах настораживались и замыкались в себе, в лучшем случае отделываясь общими фразами.