Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
Шрифт:
— Он пишет, что хочет временно перебраться из Румынии в Англию, и это странно, — взволновались Рон и Джинни. — Ведь он всегда хотел работать там и изучать драконов.
В глубине души Гарри хорошо понимал изменение планов Чарли. Его по-прежнему больше интересовало то, что происходит под носом, и здесь дела обстояли не лучше. Теперь уже и в простом разговоре не редкость было услышать, что в Министерстве есть предатели.
— Моя бабуля не знает, что и думать, — сказал однажды Невилл.
— А чего тут думать? — напустился на него Маклаген, который, согласно заведенной привычке, околачивался в гостиной «Гриффиндора». — Как иначе из штаб-квартиры авроров мог пропасть подписанный министром
Кивая, про себя Гарри подумал, что Кормаку трудно будет стать настоящим аврором, если он и дальше будет вот так выбалтывать всякие вещи, не попадающие в газеты; тем более, на Гермиону это по-прежнему не производило впечатления.
Слизеринцы держались особняком от всей школы, удерживая при себе собственное мнение, а если уж отмолчаться не удавалось, отделывались общими фразами типа «это ужасно».
Об этом прежде всего и вспомнил Рон, когда Сюзан Боунс, задумавшись, повредила руку на гербологии. Подрезая ядовитые щупальца, она, не рассчитав, чиркнула ножом по ладони. Порез получился неглубоким, но длинным, и без помощи Ханны Сюзан не смогла бы перевязать его так, чтобы кровь перестала капать.
— Мадам Помфри моментально ликвидирует порез, — уверил девушку Гарри.
— Нет! Ты что, пусть подольше! Пусть мисс Боунс разведает обстановку в больничном крыле, — обрадовался Рон. — Рана пустяковая, вряд ли она подвергнет себя большой опасности.
Гермиона нахмурилась, но Сюзан неожиданно легко согласилась с Роном. Она выписалась только вечером и специально нашла гриффиндорцев в библиотеке, чтобы сообщить, что Паркинсон ей ничего особенного не сделала.
— Она вела себя спокойно и сказала только, что экстрактом щупалец горегубки лучше не злоупотреблять, — рассказала Сюзан.
— А что, мадам Помфри отправила тебя к ней? — уточнила Гермиона; Гарри показалось, она была в этом уверена.
— В общем, да, — ответила хуффульпуффка. — Она сказала, что Паркинсон быстро справится с этим. А Паркинсон фыркнула, как будто ей было обидно, что приходится возиться с такой ерундой. Точно, она уверена, что может больше, чем заживлять порезы. Но мне не сказала, что именно.
— А ты спросила? — заинтересовался Гарри.
— По-твоему, я совсем не соображаю? — обиделась Сюзан. — Конечно, я воспользовалась ситуацией насколько можно, попыталась ее разговорить, а потом — разозлить, но она все равно мне много не сказала.
Гарри смущенно умолк. Сюзан, очевидно, намекала, что студентов «Хуффульпуффа» традиционно в школе считали не очень умными, а поскольку Гарри, в общем, искренне считал, что лучше «Гриффиндора» нет, он не решался продолжать расспросы, зная, что может, сам того не желая, снова брякнуть что-нибудь не то. На помощь пришла Гермиона, которая с присущим ей тактом попросила рассказать подробнее, что происходило в больничном крыле.
— Нас с Пэнси Паркинсон очень быстро оставили одних, и, пока она наносила заживляющую мазь, я спросила, почему она посвящает так много времени работе в больничном крыле. Она не ответила, а поинтересовалась, откуда я так хорошо знаю, чем и сколько она занимается. Ну, я ответила, что ребята из «Хуффульпуффа» часто видят ее здесь. Потом попробовала зайти с другой стороны и сказала, что целительство — благородное призвание. Она фыркнула, чуть не расхохоталась, и заявила, что ни одна другая профессия, пожалуй, не предоставляет такой полной возможности видеть человеческую мерзость. Ну, или дурость, в лучшем случае, вот так она сказала, и еще добавила, что последнее явно про меня.
Сюзан пожала плечами, судя по всему, не особо расстроившись от такой характеристики.
— А тебе было не больно? — скорее с любопытством, нежели с сочувствием спросил Рон.
Это
— На самом деле мазь щипала, и то, что я говорила с Паркинсон, очень хорошо отвлекало. Потом она применила заклинание, наложила повязку и велела мне идти. Нет, то есть, она сказала, конечно, что все готово, но таким тоном, как будто выпроваживала! — уточнила Сюзан. — Я сделала вид, что мне это обидно, и спросила, а что, если я не уйду? А она заявила, что я могу поступать, как мне вздумается, но чтоб уроки отсиживать в больничном крыле, надо получить травму посерьезнее. До чего у нее язык острый, вот ведь зараза!
Гермиона тут же полностью согласилась с Сюзан и заверила ее, что та сделала более чем достаточно.
В тот день, когда в гостиной «Гриффиндора» появилось объявление с датой экзамена по аппарированию, профессор МакГонагол вызывала к себе Рона и прямо сказала ему, что семья Уизли скрывается.
— Она рекомендовала нам с Джинни остаться в школе на Рождество, — рассказал Рон. — Но, по-моему, она просто проинформировала меня о том, что собирается включить нас в списки остающихся.
Гарри кивнул; для него это означало, что он тоже встретит Рождество в школе. Сама по себе такая перспектива была вовсе не плоха, он любил замок и помнил, что к празднику здесь все великолепно украсят. Однако воспоминание о последнем Рождестве в школе погружало его в уныние; в тот год проходил Тремагический Турнир, и он, помнится, тоже все время был на взводе из-за предстоящих испытаний. Тогда все было совсем по-другому: рядом находился Дамблдор, и Сириус еще был жив и даже специально вернулся в страну, чтобы поддержать крестника. И, невзирая на их защиту и опору, в конце года Гарри впервые увидел смерть.
Рассуждения о Рождестве в «Хогвартсе» неожиданно завели его слишком далеко, и подействовали на него столь сильно, что вызвали жесточайший упадок духа. Несколько дней у Гарри буквально все валилось из рук. Гермиона даже отстранила его от приготовления зелья и посетовала, что ему негде потренироваться в аппарировании.
— Тогда бы ты не нервничал так, — решила она, и Гарри не стал ее разубеждать.
В день экзамена она вышла проводить друзей и, конечно, дать парочку ценных советов.
Небо было свинцового цвета, многие ребята, и все слизеринцы поголовно, взяли с собой зонты. Белеющее невдалеке надгробие производило особо гнетущее впечатление.
— А если я и в этот раз не сдам? — уныло вопрошал Рон, сидя на корточках и наблюдая, как приближаются кареты.
— Не волнуйся, Рон, вы оба прекрасно справляетесь, главное — сосредоточиться, — подбодрила Гермиона.
Гарри не то чтобы очень волновался из-за предстоящего экзамена, и все же мысль о том, что знаменитый Гарри Поттер до конца жизни будет предпочитать метлу не потому, что так хочет, а потому, что не справляется с аппарированием, была отвратительна.
— Гарри, ты всегда мог прекрасно собраться перед экзаменом, — бодро вещала Гермиона. — Директор Фадж сказал, вас будут охранять на протяжении всего пути, и в Хогсмиде тоже все под контролем. Поторопитесь, а то места займут.
Гарри и Рон первыми вскочили в карету. Обернувшись и обнаружив, что Рон захлопнул дверцу едва ли не перед носом Сюзан Боунс, Гарри поспешно перегнулся со своего места, чтобы открыть дверцу и впустить ее. На неодобрительное выражение лица Гермионы а-ля «честное слово!» он предпочел Рону не указывать.
— Спасибо, — сказала Сюзан и села напротив. — Надеюсь, сегодня все пройдет хорошо. Но не знаю, смогу ли…
— А что, рука до сих пор не зажила? — спросил Рон.
— Почему, все нормально, но я пока не пробовала снять повязку, — Сюзан повертела левой рукой.