Гарри Поттер и Орден Феникса (народный перевод)
Шрифт:
— Они не могли этого сделать, — тихо сказала Гермиона.
— Ты так наивна, — сказал Рон, — ты думаешь, все тут благородны и заслуживают доверия…
— Нет, они не могли этого сделать — я наложила заклятье на ту часть пергамента, где все мы подписались, — мрачно сообщила Гермиона, — Поверьте мне, если кто-то сбежал и разболтал все Умбридж, мы будем знать точно, кто это, и он пожалеет об этом.
— И что случится с ним? — нетерпеливо спросил Рон.
— Ну, с ними случится такое, — сказала Гермиона, — что прыщи Элоизы Мошкар покажутся маленькими милыми веснушками. Пойдемте
В Большом Зале тут же стало очевидно, что уведомление Умбридж появилось не только в Башне Гриффиндора. Говорили необычайно много, вдоль столов носились студенты, обсуждая только что прочитанное. Гарри, Рон и Гермиона уселись на своих места, вскоре Невиль, Дин, Фред, Джордж и Джинни присели рядом.
— Вы видели это?
— Вы думаете, она знает?
— Что мы будем делать?
Все они смотрели на Гарри. Он огляделся вокруг, удостовериться, что возле них не было никого из преподавателей.
— Мы, конечно, продолжим это дело, так или иначе, — сказал он спокойно.
— Я знал, что ты скажешь это, — ответил Джордж, сияя и хлопая Гарри по руке.
— Старосты тоже? — спросил Фред, насмешливо смотря на Рона и Гермиону.
— Конечно, — холодно ответила Гермиона.
— Здесь Эрни и Ханна Аббот, — сообщил Рон, посмотрев через плечо. — И те типы из Равенкло и Смит… и никого не обсыпало прыщами…
Гермиона встревожилась.
— Не берите в голову, никакой идиот с кучей прыщей не придет сюда, это было бы очень подозрительно — сядьте! — сказала она Эрни и Ханне, отчаянно жестикулируя им, чтобы они сели за стол Хаффлпафа. — Позже! Мы поговорим с — вами — позже!
— Пойду, поговорю с Майклом, — сказала Джинни, нетерпеливо вскакивая со своей скамьи, — дурак, честно…
Она поспешила к столу Равенкло; Гарри смотрел, как она шла. Чу сидела неподалеку, разговаривая со своей кудрявой подругой, с которой была в "Кабаньей голове". Интересно, запугала ли ее Умбридж, чтобы она не встречалась больше с ним?
Но всех последствий уведомления они не ощутили, пока не покинули Большой Зал, отправившись на Историю Магии.
— Гарри! Рон!
Это была Ангелина, и она в отчаянии спешила к ним.
— Все хорошо, — спокойно сказал Гарри, когда она уже была достаточно близко, чтобы слышать его, — Мы не собираемся…
— Вы понимаете, что она в этот список включила Квиддич? — сообщила ему Ангелина, — Мы должны спрашивать разрешение образовать Гриффиндорскую команду!
— Что? — воскликнул Гарри.
— О нет, — сказал потрясенный Рон.
— Вы читали объявление, она также упоминает команды! Так слушай, Гарри… я говорю это в последний раз… пожалуйста, пожалуйста, не показывай своего характера Умбридж снова, или она может не позволить нам больше играть!
— Хорошо, хорошо, — сказал Гарри, глядя на Ангелину, собиравшуюся заплакать, — Не волнуйся, я буду вести себя нормально…
— Спорим, Умбридж сейчас сидит на Истории Магии, — мрачно заявил Рон, пока они шли на урок Биннза, — Она еще не проинспектировала Биннза…, держу пари, что она — там…
Но он был не прав;
— Что?
Она показала на окно. Гарри оглянулся. Хедвига сидела на узком карнизе, пристально глядя через толстое стекло; при ней было письмо, привязанное к лапке. Гарри не мог понять этого; они только что завтракали, с какой стати она не принесла письмо как обычно? Многие из его одноклассников тоже указывали друг другу на Хедвигу.
— О, мне всегда нравилась эта сова, она так красива, — услышал Гарри вздох Лаванды, обращенный к Парвати.
Он оглянулся на Профессора Биннза, который продолжал читать свой конспект, не сознавая при этом, что внимание класса было приковано к нему еще меньше, чем обычно. Гарри осторожно соскользнул со стула, присел на корточки и торопливо пробрался вдоль ряда к окну, плавно выдвинул шпингалет и медленно открыл окно.
Гарри ожидал, что Хедвига протянет лапку, чтобы он смог взять письмо, а потом вернется в совяльню, но, когда окно открылось достаточно широко, она запрыгнула внутрь, печально вскрикнув. Гарри закрыл окно и беспокойно оглянулся на Профессора Биннза, снова присел на корточки и поспешил назад на свое место, с Хедвигой на плече. Гарри сел на место, опустил Хедвигу на колени и попробовал снять письмо, привязанное к ее лапке.
Только тогда Гарри обнаружил, что перья Хедвиги были местами взъерошены; некоторые из них были изогнуты не правильно, и одно крыло неестественно свисало.
— Она ранена! — прошептал Гарри, низко склоняя голову над Хедвигой. Гермиона и Рон наклонились поближе; Гермиона даже отложила перо. Посмотри, у нее что-то с крылом…
Хедвига дрожала; когда Гарри коснулся крыла, сова даже немного подскочила, ее перья торчали, будто она нахохлилась, и она пристально и укоризненно глядела на него.
— Профессор Биннз, — громко сказал Гарри, и все в классе повернулись, чтобы посмотреть на него. — Я плохо себя чувствую.
Профессор Бинз поднял глаза от конспекта, как всегда пораженный видом комнаты, полной людей.
— Плохо себя чувствуешь? — неразборчиво повторил он.
— Да, не очень хорошо, — сказал Гарри, решительно поднявшись и пряча Хедвигу за спину. — Думаю, мне стоит сходить в больничное крыло.
— Да, — сказал Профессор Биннз, явно сбитый с толку. — Да… да, больничное крыло… хорошо, идите, тогда, Перкинс…
Выйдя из класса, Гарри вернул Хедвигу на плечо и поспешно пошел по коридору, остановившись подумать только когда дверь Биннза скрылась из вида. Первым, кому он мог бы доверить лечение Хедвиги, был, конечно, Хагрид; но, поскольку Гарри понятия не имел, где Хагрид, то единственное, что он мог сделать — это найти Профессора Гниллер-Планк в надежде, что она поможет.