Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
Наутро, за завтраком, пятикурсники по-прежнему почти не разговаривали между собой. Парвати бормотала себе под нос заклинания, и солонка перед ней судорожно подёргивалась. Гермиона перечитывала «Успехи заклинательных наук» с такой скоростью, что взгляд её казался расплывшимся, а Невилл каждые полминуты ронял нож или вилку и опрокидывал вазочку с мармеладом.
Когда завтрак кончился, пяти- и семикурсники остались слоняться в вестибюле, а прочие ученики разошлись по аудиториям. Затем, в половине десятого, оставшихся начали класс за классом приглашать обратно в Большой зал, который стал в точности таким же, каким Гарри видел его в Омуте
Гарри с гулко бьющимся сердцем взял свой билет — Гермиона, сидевшая на три ряда правее его и на четыре парты ближе к преподавателям, уже строчила как сумасшедшая — и прочёл первый вопрос:
а) приведите магическую формулу и
б) опишите движения палочки, с помощью которых можно заставить предметы летать.
У Гарри в голове мелькнула смутная картина: дубинка, парящая высоко в воздухе и с треском обрушивающаяся на толстый череп тролля… Слабо улыбаясь, он склонился над пергаментом и начал писать.
— Ну что, всё не так уж плохо, а? — беспокойно спросила Гермиона два часа спустя в вестибюле, всё ещё сжимая в руке свой экзаменационный билет. — Правда, я не уверена, что отдала должное Веселящим заклинаниям, — у меня просто времени не хватило… Вы упомянули про заклинание, снимающее икоту? Я побоялась, что это будет уже чересчур… а на вопрос двадцать третий…
— Гермиона, — твёрдо сказал Рон, — что было, то прошло. Давай не будем отвечать на все вопросы по второму разу — лично мне вполне хватило и одного.
Пятикурсники пообедали вместе со всеми остальными (на время обеда факультетские столы вернули в Большой зал), а потом перешли в небольшую комнатку рядом с Большим залом, откуда их должны были пригласить на устный экзамен. Вскоре их начали вызывать маленькими группами в алфавитном порядке; те, кто дожидался своей очереди, вполголоса бормотали заклинания и отрабатывали движения палочкой, время от времени нечаянно угощая соседей тычком в глаз или в спину.
Прозвучало имя Гермионы. Трепеща, она покинула комнату вместе с Энтони Голдстейном, Грегори Гойлом и Дафной Грингласс. Прошедшие экзамен не возвращались обратно, так что Гарри и Рон не знали, как проявила себя Гермиона.
— Да нечего за неё волноваться. Помнишь тест по заклинаниям, когда она набрала сто двенадцать процентов? — сказал Рон.
Через десять минут профессор Флитвик выкликнул:
— Паркинсон, Пэнси! Патил, Падма! Патил, Парвати! Поттер, Гарри!
— Ни пуха ни пера, — тихо сказал Рон.
Гарри прошёл в Большой зал, крепко, до дрожи сжимая в руке палочку.
— Профессор Тофти свободен, Поттер, — проскрипел Флитвик, стоящий сразу за дверью. Он показал Гарри на маленький столик в дальнем углу, за которым сидел, наверное, самый древний и самый лысый из всех экзаменаторов. Неподалёку от него Гарри увидел профессора Марчбэнкс — она принимала экзамен у Драко Малфоя.
— Так, значит, вы и есть Поттер? — спросил профессор Тофти. Он сверился с ведомостью и поглядел на приближающегося к нему Гарри поверх
Краешком глаза Гарри отчётливо увидел, как Малфой бросил на него испепеляющий взгляд. Стакан, который он поднял в воздух Заклинанием левитации, упал на пол и разлетелся вдребезги. Гарри не смог подавить усмешку. Профессор Тофти ободряюще улыбнулся ему в ответ.
— Ну хорошо, — сказал он дребезжащим старческим голоском, — не надо нервничать. А теперь будьте так добры, возьмите эту подставку для яйца и заставьте её перекувырнуться несколько раз.
В целом Гарри, как ему показалось, выступил весьма неплохо. Заклинание левитации удалось ему определённо лучше, чем Малфою. Правда, он перепутал магические формулы роста и перемены цвета, так что крыса, которую ему велели сделать оранжевой, раздулась до размеров барсука. Хотя Гарри сам исправил свою ошибку, он порадовался тому, что рядом не было Гермионы, и после экзамена не стал сообщать ей об этом инциденте. Впрочем, он рассказал о нём Рону — сам Рон умудрился превратить тарелку в большой гриб и понятия не имел о том, как это у него получилось.
Вечером отдыхать было некогда: после ужина они сразу отправились в свою гостиную и взялись за подготовку к завтрашнему экзамену по трансфигурации. Когда Гарри наконец добрался до постели, голова у него шла кругом от сложных магических теорий и диаграмм.
Утром, на письменном экзамене, он позабыл определение Заговора обмена, но после обеда, пожалуй, отыгрался на устном. Во всяком случае, он сумел заставить свою игуану исчезнуть полностью, тогда как несчастная Ханна Аббот у соседнего стола совсем потеряла голову и умудрилась превратить своего хорька в целую стаю фламинго — в результате экзамен прервали на десять минут, чтобы изловить всех птиц и вынести их из Зала.
В среду они сдали экзамен по травологии (если не считать лёгкого укуса зубастой герани, для Гарри всё прошло сравнительно хорошо), а на четверг был назначен экзамен по защите от Тёмных искусств. Здесь Гарри в первый раз почувствовал, что ему не в чем себя упрекнуть. Он без труда ответил на все письменные вопросы, а на устном экзамене с особенным удовольствием применял все требуемые Щитовые чары на глазах у Амбридж, которая холодно наблюдала за ним от дверей.
— Браво, браво! — воскликнул профессор Тофти (в этот раз он снова экзаменовал Гарри), когда Гарри по его просьбе эффектно расправился с боггартом. — Великолепно! Что ж, полагаю, это всё, Поттер… если только… — Он чуть подался вперёд. — Я слышал от своего близкого друга Тиберия Огдена, что вы можете вызвать Патронуса… Не угодно ли продемонстрировать? Конечно, за дополнительные баллы…
Гарри поднял палочку, взглянул прямо на Амбридж и представил себе, что её увольняют.
— Экспекто патронум!
Из его палочки вырвался серебряный олень и проскакал по залу из конца в конец. Все экзаменаторы проводили его глазами, а когда он обратился в серебристую дымку, профессор Тофти восторженно зааплодировал своими жилистыми, узловатыми ручками.
— Прекрасно! — сказал он. — Очень хорошо, Поттер, можете идти!
У дверей, проходя мимо Амбридж, Гарри встретился с ней взглядом. В уголках её широкого лягушачьего рта играла мерзкая усмешка, но Гарри это не задело. Если он хоть что-нибудь в чём-нибудь понимал (впрочем, на всякий случай он не собирался трезвонить о своём успехе), ему только что поставили «превосходно».