Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
Думбльдор возвратил прибор на тонконогий столик. Многие портреты следили за его действиями, но, заметив взгляд Гарри, поспешно притворялись спящими. Гарри хотел спросить, что это за странный прибор, но не успел, потому что со стены справа, с самого верху, послышался крик: это вернулся слегка запыхавшийся Эверард.
— Думбльдор!
— Какие новости? — тут же спросил Думбльдор.
— Я кричал, пока не сбежались люди, — колдун промокнул брови висевшим у него за спиной занавесом, — сказал им, что слышал, как внизу что-то двигается. Они сомневались, верить мне или нет, — вы же знаете,
Рон конвульсивно вздрогнул, а Думбльдор сказал:
— Прекрасно. Насколько я понимаю, Дилис увидит, как его доставят…
Буквально через секунду ведьма с серебряными локонами тоже вернулась на свою картину. Она, кашляя, упала в кресло и сообщила:
— Да, Думбльдор, его привезли к св. Лоскуту… пронесли прямо под моим портретом…у него жуткий вид…
— Благодарю вас, — кивнул Думбльдор. И круто повернулся к профессору Макгонаголл.
— Минерва, я прошу вас пойти разбудить остальных детей Уэсли.
— Разумеется…
Профессор Макгонаголл встала и быстро пошла к двери. Гарри искоса посмотрел на Рона. Тот в ужасе застыл.
— Скажите, Думбльдор… А что насчёт Молли? — задержавшись у двери, спросила профессор Макгонаголл.
— Этим займётся Янгус, когда кончит патрулировать, — сказал Думбльдор. — Но она, скорее всего, уже знает… Эти её замечательные часы…
Гарри знал, какие часы имеет в виду Думбльдор. Они показывали не время, а местонахождение и состояние всех членов семьи Уэсли. Гарри подумал, что стрелка мистера Уэсли, даже сейчас, стоит в положении «смертельная опасность», и у него больно сжалось сердце. Но сейчас так поздно. Может быть, миссис Уэсли спит и не смотрит на часы. Гарри похолодел, вспомнив вризрака, пугавшего миссис Уэсли — безжизненное тело мистера Уэсли, съехавшие на сторону очки, кровь, струящаяся по лицу… Нет, мистер Уэсли не умрёт!… Не может умереть…
Думбльдор тем временем рылся в буфете. Наконец он извлёк оттуда старый почерневший чайник и аккуратно поставил его на письменный стол. Потом поднял волшебную палочку и проговорил: «Портус!» Мгновение чайник вибрировал, излучая странный голубой свет, затем, содрогнувшись напоследок, затих и стал чёрным, как раньше.
Думбльдор решительно подошёл к другому портрету, на котором был изображён колдун с очень умным лицом и заострённой бородкой, в одежде слизеринских цветов. Он, похоже, спал так крепко, что не слышал голоса Думбльдора:
— Пиний. Пиний.
Обитатели прочих портретов, наводнявших комнату, перестали изображать, что дремлют, и беспокойно задвигались, надеясь увидеть, что происходит.
— Пиний! Пиний! ПИНИЙ!
Притворяться дальше было бессмысленно; колдун театрально вздрогнул и широко раскрыл глаза.
— Кто меня звал?
— Мне нужно, чтобы вы ещё раз посетили свой второй портрет, Пиний, — сказал Думбльдор. — И передали ещё одно сообщение.
— Второй портрет? — пронзительно переспросил Пиний и продолжительно, фальшиво зевнул (при этом его глаза, обежав
Голос Пиния показался Гарри знакомым. Где он его раньше слышал? Но он не успел над этим поразмыслить, так как остальные портреты вдруг подняли ужасный гвалт.
— Это несоблюдение субординации, сэр! — гремел тучный, красноносый колдун, потрясая кулаками. — Нарушение долга!
— Для нас дело чести оказывать услуги действующему директору «Хогварца»! — кричал хрупкий старичок, в котором Гарри узнал Армандо Диппета, предшественника Думбльдора. — Стыдитесь, Пиний!
— Может быть, мне его уговорить, Думбльдор? — громко спросила какая-то косоглазая ведьма, поднимая увесистую волшебную палочку, больше похожую на розгу.
— Ладно, так уж и быть, — нехотя согласился Пиний, с чуть заметной опаской покосившись на палочку-розгу, — но только тот мой портрет могли уже и уничтожить, он почти полностью разделался со всем семейным…
— Сириус не знает, как уничтожить ваш портрет, — сказал Думбльдор, и Гарри сразу вспомнил, где ему доводилось слышать голос Пиния: именно он раздавался с якобы пустого холста в их с Роном спальне на площади Мракэнтлен. — Вы должны передать, что Артур Уэсли серьёзно ранен, а его жена, дети и Гарри Поттер вскоре прибудут в дом Сириуса. Понятно?
— Артур Уэсли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у Сириуса, — скучающе повторил Пиний. — Так, так… очень хорошо…
Он небрежно шагнул за раму и скрылся из виду. В тот же миг двери кабинета распахнулись, и в комнату в сопровождении профессора Макгонаголл вошли Фред, Джордж и Джинни. Все трое были в пижамах, растрёпаны и совершенно ошеломлены.
— Гарри!… Что случилось? — испуганно спросила Джинни. — Профессор Макгонаголл говорит, что ты видел, как на папу напали…
Прежде чем Гарри успел открыть рот, Думбльдор сказал:
— Ваш отец был ранен при исполнении обязанностей, связанных с деятельностью Ордена Феникса. Его отправили в больницу св. Лоскута — институт причудливых повреждений и патологий. Вас я отправляю к Сириусу, оттуда гораздо удобнее добираться до больницы. Ваша мать тоже туда прибудет.
— А как мы туда попадём? — спросил потрясённый Фред. — С помощью кружаной муки?
— Нет, — ответил Думбльдор. — В данный момент это небезопасно, кружаная сеть просматривается. Вы отправитесь на портшлюсе. — Он показал на старый чайник, с невинным видом стоящий на письменном столе. — Мы ждём лишь возвращения Пиния Нигеллия… Прежде чем вас отправить, я хочу убедиться, что путь свободен…
Посреди кабинета вспыхнуло и погасло пламя, оставив после себя золотое перо, которое стало медленно опускаться на пол.
— Это предупреждение Янгуса, — сказал Думбльдор, подхватывая перо. — Видимо, профессор Кхембридж узнала, что вы покинули спальни… Минерва, пойдите, задержите её, придумайте всё что угодно…
Мелькнула шотландская клетка, и профессор Макгонаголл исчезла.
— Он говорит, что будет счастлив их принять, — произнёс скучающий голос за спиной у Думбльдора; Пиний вновь появился на фоне слизеринского флага. — Мой праправнук всегда отличался странным вкусом в выборе гостей.