Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
— Нет! Нет, я уй… уйду, Думбльдор! Я поки… покину «Хогварц» и отправлюсь ис… искать счастья в другом месте…
— Нет, — отрезал Думбльдор. — Я хочу, чтобы вы остались, Сибилла.
Он повернулся к Макгонаголл.
— Профессор Макгонаголл, могу ли я попросить вас проводить Сибиллу наверх?
— Конечно, — отозвалась Макгонаголл. — Поднимайтесь, Сибилла, вот так…
Из толпы выбежала профессор Спаржелла и подхватила Трелани под другую руку. Вместе с Макгонаголл они провели обессилевшую прорицательницу
Профессор Кхембридж остолбенело уставилась на Думбльдора. Тот дружелюбно ей улыбался.
— Что же, — осведомилась она громким, разнёсшимся по всему вестибюлю шёпотом, — вы будете с нею делать после того, как я назначу нового преподавателя прорицаний, ведь ему потребуется её жильё?
— О, с этим проблем не будет, — приятным голосом ответствовал Думбльдор. — Видите ли, я уже нашёл ей замену. Новый педагог предпочитает жить во дворе.
— Вы нашли?… — пронзительно вскричала Кхембридж. — Вы? Позвольте напомнить, Думбльдор, что, согласно указу об образовании за номером двадцать два…
— Министерство имеет право назначать свою кандидатуру в том — и только том — случае, если директор не в состоянии найти подходящей, — сказал Думбльдор. — Однако, счастлив сообщить, что в данном случае мне это удалось. Позвольте представить…
Он повернулся к открытой входной двери, в которую врывался ночной туман. Гарри услышал стук копыт. По вестибюлю пробежал взволнованный ропот. Школьники, стоявшие близко к входу, попятились, торопясь дать дорогу пришельцу. Кое-кто спотыкался и даже падал.
Сначала из тумана возникло лицо — уже знакомое Гарри. Он видел его той страшной ночью, которую ему пришлось провести в Запретном лесу. Потом появились светлые волосы, поразительные голубые глаза — мужская голова и торс, крепко сидящий на конском теле.
— Фиренце! — радостно объявил Думбльдор потрясённой Кхембридж. — Надеюсь, вы его полюбите.
Глава 27
КЕНТАВР И ГНИДА
— Ну, Гермиона, жалеешь теперь, что бросила прорицания? — с улыбкой спросила Парватти.
Это было за завтраком, через два дня после увольнения профессора Трелани. Парватти, собираясь на первое занятие к Фиренце, гляделась в обратную сторону ложки и подкручивала ресницы волшебной палочкой.
— Не особенно, — равнодушно ответила Гермиона, не отрываясь от «Прорицательской». — Никогда не любила лошадей.
Она перевернула страницу и стала бегло просматривать заголовки.
— Он не лошадь, он кентавр! — возмутилась Лаванда.
— Роскошный кентавр… — вздохнула Парватти.
— Так или иначе, у него четыре ноги, —
— Мы и сейчас переживаем! — заверила Лаванда. — Мы её навещали! Отнесли нарциссы — не хрюкающие, которые у Спаржеллы, а нормальные.
— Как она? — поинтересовался Гарри.
— Так себе. Бедняжка! — сочувственно воскликнула Лаванда. — Всё плачет, плачет… Говорит, готова уехать куда глаза глядят, лишь бы подальше от Кхембридж. Ещё бы! Кхембридж обошлась с ней ужасно, просто ужасно.
— И это только начало, — мрачно изрекла Гермиона.
— Ерунда, — сказал Рон, любовно склоняясь над огромной тарелкой яичницы с беконом. — Ужаснее, чем сейчас, быть не может.
— Помяни моё слово: она ещё отомстит Думбльдору за то, что он назначил нового учителя, не посоветовавшись с ней, — Гермиона сложила газету. — К тому же полукровку. Ты ведь видел, как она смотрела на Фиренце.
После завтрака Гермиона пошла на арифмантику, а Гарри и Рон вместе с Лавандой и Парватти отправились на прорицания.
— Разве нам не в Северную башню? — удивился Рон, когда Парватти прошла мимо мраморной лестницы.
Парватти обиженно глянула на него через плечо.
— Что, по-твоему, Фиренце должен карабкаться через люк? Мы теперь в кабинете одиннадцать, вчера на доске было объявление.
Кабинет одиннадцать располагался на первом этаже, и к нему из вестибюля вёл коридор, огибавший Большой зал с другой стороны. Там находились классы, которые чрезвычайно редко использовались для занятий; в них царило запустение, и они больше напоминали кладовки. Поэтому, войдя в дверь вслед за Роном и неожиданно очутившись на лесной поляне, Гарри застыл от удивления.
— Что это…?
Пол кабинета порос упругим мхом; деревья с густыми кронами покачивали ветвями, которые закрывали потолок и окна, отчего вся комната была пересечена косыми потоками неяркого, пятнистого, зелёного света. Те, кто уже пришёл на урок, сидели на земле, прислонясь спинами к стволам или валунам и обхватив руками колени, либо скрестив руки на груди. Все явно нервничали. Посреди поляны, где не было деревьев, стоял Фиренце.
— Гарри Поттер, — сказал он при виде Гарри и протянул руку.
— Э-м… здравствуйте, — Гарри обменялся рукопожатием с кентавром, который, не улыбаясь, не моргая, пристально посмотрел на него удивительными сапфировыми глазами. — Э-э… рад вас видеть.
— Взаимно, — ответствовал кентавр, наклоняя белокурую голову. — Мы встретились вновь — как и было предсказано.
На груди Фиренце виднелся еле заметный синяк в форме копыта. Гарри повернулся к одноклассникам, выискивая себе место на земле, и понял, что на него все смотрят, очевидно, потрясённые их с Фиренце знакомством. Похоже, кентавр наводил на всех благоговейный ужас.